Альпинист

Когда альпинист

          в специальных ботинках

И шлеме, и куртке идёт с ледорубом

На приступ,-

          что ищет в таких поединках

Он, к диким камням припадая и грубым?

Что нужно ему от ущелий, и трещин,

И смерти, стоящей за каждым неловким

Движеньем? Того же,

          что надо от женщин:

Её восхищенья,- висит на верёвке,-

И страха её за него, и смущенья

Он, видимо, жаждет, и, может быть,

                    мщенья.

Когда альпинист, ненавижу безумца,

По выступу шарит рукою в перчатке,

Решая в сомненье,

          как лучше приткнуться,

А ноги скользят по сыпучей площадке,

Терпеть не могу гордеца, роковое

Движенье способного сделать, распятый

На камне, он, видишь, предать всё живое

Готов ради славы минутной, проклятой!

А скалы так жёстки, а небо так чисто

И пусто. Терпеть не могу эгоиста!

Когда альпинист далеко под собою,

Как детскую видит бумажную птичку -

Парящего ястреба с тенью скупою,

Скользящей по склону,-

          и жаждет табличку

Прибить на вершине как знак покоренья

Её или яркий оставить на пике

Флажок - это всё?

          Нет, не всё, ещё мненье

Своё утвердить о себе: что там книги?

Что формулы? физика? он из физтеха.

Вот счастье -

          под ветром дрожащая веха!

Когда альпинист, свою куртку от пыли

И глины, и птичьего чистит помёта...

Но в этом году мы его посрамили.

Нам было предложено большее что-то,

Мы, сидя на кухне, мы, стоя в передней,

Мы в тусклой конторе,

          мы в комнате тесной

Хребет покорили двухтысячелетний,

С волшебной его панорамой чудесной,

И видим внизу Абеляра-поэта

И, может быть, Генриха Плантагенета.

Я знаю, мрачнее быть надо и суше,

Как мрачен, на фоне победных реляций

У пушки расчёт, затыкающий уши.

Но «Осень» написана,

          что ж повторяться?

И сказано всё про тщету урожая,

Про жалкое, тщетное дело поэта,

Как, падая, плачет звезда, завывая,

А новорождённая смотрит на это.

Я лучше скажу про звезду по-другому,

Зарывшись в её золотую солому.

Мы городом, комнатой, кладбищем,

                    садом,

Просёлком брели, просыпались в вагоне,

Мне дороги те,

          кто страдал с нами рядом,

Заботясь о смысле, и умер на склоне,

Каких я людей замечательных встретил

И добрых,

          спасаясь в одной с ними связке;

О, беды, обиды, отчаянья эти,

И кое-что понял я сам, без подсказки,

И что-то во мраке мерцает и брезжит,

И тот альпинист - с нами рядом,

                    а где же?

1996