Александр Прокофьев
А ведь было - завивались ...
А ведь было - завивались
В кольца волосы мои,
А ведь было - заливались
По округе соловьи,
Что летали, что свистали,
Как пристало на веку,
В краснотале, в чернотале,
По сплошному лозняку.
А бывало - знала юность
Много красных дней в году,
А бывало - море гнулось,
Я по гнутому иду,
Райна, лопнув, как мочало,
Не годилась никуда,
И летела, и кричала
Полудикая вода!..
1971
А мне Россия...
...А мне Россия
Навек люба,
В судьбе России -
Моя судьба.
Мой век суровый,
Мой день крутой
Гудит громово:
«Иди, не стой!»
Идёт Россия -
Врагов гроза,
Синее синих
Её глаза,
Синее синих
Озёр и рек,
Сильнее сильных
Её разбег!
Неповторима,
Вольным-вольна,
Необорима
В грозе она!
С ней, непоборной,
Иду, как в бой,
Дорогой горной,
Тропой любой.
Всё в ней, в Отчизне,
Кругом моё,
И нету жизни
Мне без неё!
1965
А у нас по Заречью...
А у нас по Заречью
Дни и ночи подряд
На зелёном наречье
Леса говорят.
Все мои вересинки,
Что милы и любы,
Легковерки-осинки,
Тугодумы-дубы.
А у нас по Заречью
До глубокой воды
С тихим трепетом вечным
Припадают сады.
Их расцвет неизменен
На крутом берегу.
Все черёмухи – в пене,
А все вишни – в цвету.
А у нас по Заречью
Да во веки веков
Много самых сердечных
Раскидано слов.
Тех, что кружатся, вьются,
Словно птицы в лугах,
Тех, что сами смеются
У тебя на губах.
Борису Корнилову
И в синь Семеновских лесов...
Б. Корнилов
Были врозь и были вместе.
Было так заведено:
Мы с тобою пели песни,
Пили воду и вино.
И работали —
Дай бог,
Кто не верит —
Вилы в бок!
Как садились мы за наши, друг, столы,
Как солдаты, что вернулись вдруг с войны.
Были зубы, были зубы белым-белы,
Были волосы черным-черны!
Никаких, дружок, казенных не было зубов,
Между нами пограничных не было столбов!
За увалом, за у вал ищем
Повыцвел сатин.
Жили-были два товарища,
Остался один.
Семенове, Семенове,
Певучая краса.
Зеленые, зеленые
И синие леса.
Семенове, Семенове,
Ты помнишь о нем?
Его стихи каленые
Пылают огнем!
Гори, гори, цвети, цвети,
Склонись, кумач!
Семенове, Семенове,
Поплачь,
Поплачь!
1964
Борьбою наш день обозначен...
Борьбою наш день обозначен,
Так зрим её облик и жест.
...А матери всё ещё плачут
И в дни всенародных торжеств!
Есть песни, что схвачены гневом,
И есть, чтобы жить веселей.
...А матери слышат в распевах
В любых голоса сыновей.
Так будет до смерти до самой
Кровавый мерещиться бой...
О милые русские мамы,
Лиха безысходная боль!
1966
В ненастный день
Всё хорошо, отрадно смолоду,
Когда плечам не страшен груз.
Вошла, и губы пахнут холодом,
Дождинкой сладкою на вкус!
Осенней стужи будто не было,
Другое сразу началось,
И не прошу я и не требую,
Чтоб солнце выше поднялось!
Пусть так всегда, как было смолоду,
Пусть будет ветер, будет дождь,
Пусть губы будут пахнуть холодом,
Дождинку как-нибудь найдёшь!
И станет радостно и весело
Ненастный день прожить вдвоём,
А выйдет солнце - делать нечего,
Другую песню запоём!
1959
Вишня
За рекою в непокое
Вишня расцвела,
Будто снегом, за рекою
Стежку замела...
Будто легкие метели
Мчались во весь дух...
Будто лебеди летели,
Обронили пух...
Я не стежку, а дорогу
За рекой торю.
Никому про недотрогу
Я не говорю.
Только в мире тайны вечной
Не было и нет.
Рассыпает по заречью
Вишня белый цвет.
Будто легкие метели
Мчались во весь дух...
Будто лебеди летели,
Обронили пух...
Вот какою я была...
Вот какою я была:
Словно маков цвет цвела,
Поутру бежала к речке,
Умывалась добела.
Умывалась добела,
Принималась за дела,
За делами, за работой
Песни пели, я вела!
Вот какою я была:
Лёд ломала и плыла;
А теперь себе на горе
Я мальчишку завлекла.
На себя теперь дивлюсь:
Над любой бедой смеюсь,
А над этим горем плачу -
Утерять его боюсь.
1953
Вы шумите, шумите...
Вы шумите, шумите
Надо мною, березы,
Колыхайтесь, ведите
Свой напев вековой.
А я лягу, прилягу
Возле старой дороги,
На душистом покосе,
На траве молодой.
А я лягу, прилягу
Возле старой дороги.
Головой на пригорок,
На высокий курган.
А усталые руки
Я свободно раскину,
А ногами в долину
Пусть накроет туман.
Вы шумите, шумите
Надо мною, березы,
Тихой лаской милуйте
Землю - радость моюю
А я лягу, прилягу
Возле старой дороги,
Утомившись немного
Я минутку посплю.
Где-то ивы в поклонах...
Где-то ивы в поклонах,
Вербы речи ведут...
Где-то к нам почтальоны,
Почтальонши идут.
Ты меня хоть строкою
За собой поведи,
Загорелой рукою
От беды отведи
И от спеси, от спеси,
От лихого огня.
Всё, что недругов бесит, -
Пусть не тронет меня.
Мне не нужен их душный
И унылый уют,
Им тоска, равнодушье
Просто жить не дают.
Ничего мне не надо,
Чем довольны они,
Ни бесцветных парадов,
Ни пустой трескотни...
Вьётся, кружева тоньше,
Золотая тесьма...
Нет ли мне, почтальонша,
Хоть какого письма?..
1960
Другу
Опять вдохновенье сбежало,
С другими беседу ведёт?
Побольше работай, пожалуй,
Тогда не сбежит, а придёт.
Оно без волненья не может,
Ему бы бои да бои,
А если их нету, то сложит
Орлиные крылья свои.
А как без него, без опоры?
Совсем, брат, плохие дела,
И рифма приходит не скоро,
Метафора еле пришла,
Едва дотащилась, обидно
Такую задачу решать:
Ей надо бы в дом инвалидный,
А просишь стихи украшать!
Но с этим ничтожным мгновеньем
Тебе рассчитаться дано...
Сбежало - кричишь - вдохновенье -
Работай! В дороге оно!
1956
Задрожала, нет — затрепетала...
Задрожала, нет — затрепетала
Невеселой, сонной лебедой,
Придолинной вербой-красноталом,
Зорями в полнеба и водой.
Плачем в ленты убранной невесты,
Днями встреч, неделями разлук,
Песней золотой, оглохшей с детства
От гармоник, рвущихся из рук!
Чем еще? Дорожным легким прахом,
Ветром, бьющим в синее окно.
Чем еще? Скажи, чтоб я заплакал.
Я тебя не видел так давно...
1933
Закат
Да, такого неба не бывало,
Чтоб с полнеба сразу стало алым,
Чтоб заката лента обвивала
Облака, грозящие обвалом!
Вот отсюда и пошло: в лугу
Розовый стожар горит в стогу,
Розовые сосны на снегу,
Розовые кони в стойла встали,
Розовые птицы взвились в дали,
Чтобы рассказать про чудеса...
Это продолжалось полчаса!
1945
Как непохожи наши судьбы...
Как непохожи наши судьбы,
И всё не так, и всё не то,
Но если б нас хулили судьи,
То я спросил бы - судьи кто?
А впрочем, вот какое дело:
В годах крутых, в горячке дней
Всё ж дрянь не сильно поредела,
А поредеть пора бы ей!
Как проведёшь ты нынче лето,
Коснёшься нового огня?
На сто вопросов нет ответа,
Хоть адрес прежний у меня.
1967
Край родной, весну твою...
Край родной, весну твою
Сердцем принимаю,
Я весной в родном краю
Наломаю Маю.
Я пройдусь полянками,
Радость понимая,
Праздничного, яркого
Наломаю Маю.
Я пройду, где разметалась
Широко долина.
Наломаю краснотала,
Ивы и калины.
К ним в сыром, но теплом рву
На глухой дорожке,
Желтых лютиков нарву,
Ландышей в сережках.
Дальше пусть в моем дому
Счастье будет полным,—
Колокольчиков приму
Голубые волны.
И пойду к себе домой
В голубом и синем...
Милый отчий край, ты
Ты моя, Россия!
Люба
Ох, черны глаза, черны!
...Не вернулся муж с войны,
Как заснул, так не проснулся
Где-то около Двины!
Возле сумрачной Двины,
Где воронка на воронке...
Шла оттуда похоронка,
С той заречной стороны.
И одна осталась Люба.
Люба, Люба! Стать легка.
Нецелованные губы -
Как два алые цветка!
Ох, черны глаза, черны!
Две косы, как две волны,
Синей схваченные лентой,
На затылке сведены.
Выйдет Люба на лужок,
На крутой на бережок:
«Где же, где же милый ходит,
Тот, что сердце бы зажёг?»
Жил рыбак на том лугу,
Сеть вязал и гнул дугу.
Неужели он не видел
Никого на берегу?..
1959
Любишь или нет меня, отрада...
Любишь или нет меня, отрада,
Все равно я так тебя зову,
Все равно топтать нам до упаду
Вешнюю зеленую траву.
Яблонею белой любоваться
(Ой, чтоб вечно, вечно ей цвести!),
Под одним окном расцеловаться,
Под другим - чтоб глаз не отвести!
А потом опять порой прощальной
Проходить дорогой, как по дну,
И не знать, и каких просторах дальних
Две дороги сходятся в одну
Чтоб не как во сне, немы и глухи,
А вовсю, страдая и крича,
Надо мной твои летали руки,
Словно два сверкающих луча!
1938
Матрос в октябре
Плещет лента голубая —
Балтики холодной весть.
Он идет, как подобает,
Весь в патронах, в бомбах весь!
Молодой и новый. Нате!
Так до лепты молодой
Он идет, и на гранате
Гордая его ладонь.
Справа маузер и слева,
И, победу в мир неся,
Пальцев страшная система
Врезалась в железо вся!
Все готово к нападенью.
К бою насмерть...И углом
Он вторгается в Литейный,
На Литейном ходит гром.
И развернутою лавой
На отлогтх берегах
Потрясенные, как слава,
Ходят молнии в венках!
Он вторгается, как мастер.
Лозунг выбран, словно щит:
«Именем Советской власти!»-
В этот грохот он кричит.
«Именем»... И, прям и светел,
С бомбой падает в века.
Мир ломается. И ветер
Давят два броневика.
1933
Миг
А, чёрт возьми! На склоне лето -
Кричат во ржи перепела...
А, чёрт!.. Опять девчонка эта
В июльской смуте проплыла.
Не проплыла, а просто мигом
Сбежала к речке под откос.
...А на кого упало иго
Её тугих, разлётных кос?
1959
Не боюсь, что даль затмилась...
Не боюсь, что даль затмилась,
Что река пошла мелеть,
А боюсь на свадьбе милой
С пива-меду захмелеть.
Я старинный мед растрачу,
Заслоню лицо рукой.
Захмелею и заплачу.
Гости спросят:
«Кто такой?
Ты ли каждому и многим
Скажешь так, крутя кайму:
«Этот крайний, одинокий,
Не известен никому!»
Ну, тогда я встану с места,
И прищурю левый глаз,
И скажу, что я с невестой
Целовался много раз.
«Что ж, - скажу невесте, - жалуй
Самой горькою судьбой...
Раз четыреста, пожалуй б
Целовался а с тобой».
1934
Невеста
По улице полдень, летя напролом,
Бьет черствую землю зеленым крылом.
На улице, лет молодых не тая,
Вся в бусах, вся в лентах - невеста моя.
Пред нею долины поют соловьем,
За нею гармоники плачут вдвоем.
И я говорю ей: «В нарядной стране
Серебряной мойвой ты кажешься мне.
Направо взгляни и налево взгляни,
В зеленых кафтанах выходят лини.
Ты видишь линя иль не видишь линя?
Ты любишь меня иль не любишь меня?»
И слышу, по чести, ответ не прямой:
«Подруги, пора собираться домой,
А то стороной по камням-валунам
Косые дожди приближаются к нам».
«Червонная краля, постой, подожди,
Откуда при ясной погоде дожди?
Откуда быть буре, коль ветер - хромой?»
И снова: « Подруги, пойдемте домой.
Оратор сегодня действительно прав;
От близко раскиданных солнечных вех
Погаснут дареные ленты навек».
«Постой, молодая, постой,- говорю,-
Я новые ленты тебе подарю
Подругам на зависть, тебе на почет,
Их солнце не гасит и дождь не сечет.
Что стало с тобою? Никак не пойму.
Ну, хочешь, при людях тебя обниму...»
Тогда отвечает, как деверю, мне:
«Ты сокол сверхъясный в нарядной стране.
Полями, лесами до огненных звезд
Лететь тебе, сокол, на тысячу верст!
Земля наши судьбы шутя развела:
Ты сокол, а я дожидаюсь орла!
Он выведет песню, как конюх коня,
Без спросу при людях обнимет меня.
При людях, при солнце, у всех на виду».
...Гармоники смолкли, почуяв беду.
И я, отступая на прах медуниц,
Кричу, чтоб «Разлуку» играл гармонист.
Нынче удались цветы повсюду...
Нынче удались цветы повсюду,
Вволю им дано покрасоваться.
Я смотрю на небо, как на чудо,
Просто не могу налюбоваться.
Всё в цветах! Везде я их встречаю,
Даже пробиваются как — слышу.
Куст какой-то смелый иван-чая
Смотрит на собратьев прямо с крыши.
Вот раскрылся лютик милый, милый,
А на холм, где расцвела ромашка,
Где калина руки заломила,
Вышел клевер в розовой рубашке!
Разлеглись, как в сказке, голубые,
Синие, зеленые края...
Неужель тебя железом били,
Мать моя, сыра-земля моя?!
1945
О Русь, взмахни крылами!
Да, есть слова глухие,
Они мне не родня,
Но есть слова такие,
Что посильней огня!
Они других красивей -
С могучей буквой «р»,
Ну, например, Россия,
Россия, например!
Вот истина простая:
Как будто кто-то вдруг
Сберег и бросил стаю
Из самых лучших букв,
Из твердых да из влажных,-
И стало чудо жить.
Да разве тле бумажной
Такое совершить?
Наполненное светом,
Оно горит огнем,
И гимном слово это
Гремит в стихе моем!
Опять кострами иван-чая...
Опять кострами иван-чая
Мои отмечены пути,
Опять за нашими плечами
Успело лето отцвести.
Опять ушло оно за снами,
Куда орёл не залетал.
Опять за всякими делами
Его, как надо, не видал!
Мы с ним простились, с ним расстались,
Оно ушло за грань морей,
Но видно всем, что в нём остались
Дела и дни страны моей.
И может быть, пустячный случай,
Лишь мне по-близкому родной,
И, может, стих какой певучий
О милой женщине одной...
1959
Пожелай мне удачи
Только так, не иначе,
Утвердив бытиё,
Пожелай мне удачи,
Я стою её.
Не за песней подблюдной
Пролетели года,
Мне всегда было трудно,
Чтоб легко - не всегда!
Ты не думай, что плачет
Ныне сердце моё,
Пожелай мне удачи,
Я стою её.
Полыхали закаты
День за днём, день за днём.
Полыхали плакаты
Говорящим огнём.
Где-то мне было жарко,
Где-то сердце тряслось,
И моим ладожанкам
Не спалось, не спалось.
Кто-то где-то судачит
Обо мне без стыда.
Пожелай мне удачи
Хоть сейчас, хоть когда!..
1965
Поразбивали строчки лесенкой...
Поразбивали строчки лесенкой
И удивляют белый свет,
А нет ни песни и ни песенки,
Простого даже ладу нет!
Какой там лад в стихе расхристанном
И у любой его строки -
Он, отойдя едва от пристани,
Даёт тревожные гудки.
Длинна ты, лесничка московская,
Не одолеешь до седин...
Ссылаются на Маяковского,
Но Маяковский есть один!
Ужель того не знают птенчики,
Что он планетой завладел?
Они к читателю с бубенчиком,
А он что колокол гремел.
Да и работал до усталости,
Не жил по милости судьбы,
А мы по малости, по малости,
Не пересилиться кабы!
А я вот так смотрю, что смолоду
Побольше б надо пламенеть.
Ещё мы часто слово-золото
Спешим разменивать на медь.
Её, зелёную от древности,
Даём читателю на суд.
Но если к слову нету ревности,
То
десять
лестниц
не спасут!
1959
Потомкам пригодится. Не откинут ...
Потомкам пригодится. Не откинут
Свидетельство моё земле отцов
О том, что не было ранений в спину
У нас, прошедших бурей молодцов.
Мы, сыновья стремительной державы,
Искровянили многовёрстный путь.
Мы - это фронт. И в трусости, пожалуй,
Нас явно невозможно упрекнуть!
Мы знали наше воинское дело,
И с твёрдостью, присущей нам одним,
Мы нагрузили сердце до предела
Великолепным мужеством своим.
Была зима. А снег валился талым.
Была зима - и не было зимы, -
Всё потому, что досыта металлом
Расплавленным поили землю мы.
Как памятники, встанем над годами,
Как музыка - на всех земных путях...
Вот так боролись мы, и так страдали,
И так мы воевали за Октябрь!
1932
Почти над самым плёсом...
Почти над самым плёсом,
Почти что над волной
Шумят, шумят берёзы,
Посаженные мной.
Они широкой кроной
Стремятся к облакам,
А что топор не тронул -
Спасибо землякам!
Друзья мою деревню
Зелёною зовут.
Пускай мои деревья
Меня переживут.
Под их высокой крышей
В заречной стороне
Другой стихи напишет
И вспомнит обо мне,
Помянет добрым словом
Каким-то летним днём
В краю моём суровом,
В Приладожье моём.
Он сказочною новью
Пройдёт, где я ходил,
И скажет: «Вот Прокофьев
Берёзы посадил.
А что ещё он делал -
Ответить не берусь!..»
Привет им, в платьях белых,
Твоим любимкам, Русь!
1959
Приглашение к путешествию
Вот она, в сверканье новых дней!
Вы слыхали что-нибудь о ней?
Вы слыхали, как гремит она,
Выбив из любого валуна
Звон и гром, звон и гром?
Вы видали, как своим добром,
Золотом своим и серебром
Хвастается Ладога моя,
Вы слыхали близко соловья,
На раките, над речной водой?
Вы видали месяц молодой
Низко-низко - просто над волной?
Сам себе не верит: он двойной!
Вы видали Севера красу?
Костянику ели вы в лесу?
Гоноболь, чернику, землянику,
Ежевику? Мяли повилику?
Зверобой, трилистник, медуницу?
Сон снимали сказкой-небылицей?
С глаз сгоняли, как рукой?
Вы стояли над рекой
Луговой, достойной песни?..
Если нет и если, если
Вы отправитесь в дорогу,
Пусть стихи мои помогут
К нам прийти, в родимый край.
Так что знайте,
Так что знай...
Признания
Признаюсь, что ошибок своих не предвидел,
Признаюсь, что кого-то, когда-то обидел.
Признаюсь, что годами не знаю покоя,
Признаюсь - это мало меня беспокоит.
Признаюсь, что друзей нажил мало, до крайности мало,
Что с плохими расстался, а хороших не стало.
Признаюсь, что в нехватке друзей я виновен,
Потому что темнеют в горячке и сходятся брови.
Признаюсь, что я многое в жизни не видел,
Не того полюбил, а порой не того ненавидел.
Но одно я скажу, что не знаю грехов за собою
Пред землёю, которой служу, до отбоя!
1956
Развернись, гармоника, по столику...
Развернись, гармоника, по столику,
Я тебя, как песню, подниму,
Выходила тоненькая-тоненькая,
Тоней называлась потому.
На деревне ничего не слышно,
А на слободе моей родной
Легкий ветер на дорогу вышел
И не поздоровался со мной.
И, твоею лаской зачарован,
Он, что целый день не затихал,
Крыльями простуженных черемух
Издали любимой замахал.
Ночь кричала запахами сена,
В полушалок кутала лицо,
И звезда, как ласточка, присела
На мое широкое крыльцо.
А березки белые в истоме
В пляс пошли - на диво нам.
Ай да Тоня, ай да Тоня,
Антонина Климовна!
Разговор по душам
Такое нельзя не вспомнить. Встань, девятнадцатый год!
Не армии, скажем прямо,—народы ведут поход!
Земля — по моря в окопах, на небе — ни огонька.
У нас выпадали зубы с полуторного пайка.
Везде по земле железной железная шла страда...
Ты в гроб пойдешь — не увидишь, что видели мы тогда.
Я нсикую чертовщину на памяти разотру,
У нас побелели волосы на лютом таком ветру.
Нам крышей служило небо, как ворон, летела мгла,
Мы пили такую воду, которая камень жгла.
Мы шли от предгорий к морю,— нам вся страна отдана,
Мы ели сухую воблу, какой не ел сатана!
Из рук отпускали в руки окрашенный кровью стяг.
Мы столько хлебнули горя, что горе земли — пустяк!
Ты в гроб пойдешь — и заплачешь, что жизни такой не знал!
Не верь ни единому слову, но каждое слово проверь,
На нас налетал ежечасно многоголовый зверь.
И всякая тля в долине аа сердце вела обрез.
И это стало законом вечером, ночью я днем,
И мы поднимали снова винтовки наперевес,
И мы говорили: «Ладно, когда-нибудь отдохнем».
Мири запоздалое слово и выпей его до дна,
Пиль входит в историю славы единственная страна.
Ти видишь ее раздольный простор полей и лугов...
Но ненависть ставь сначала, а носле веди любовб!
Проворьте по документам, которые не солгут,—
Невиданные однолюбы в такое время живут.
Их вытянула эпоха, им жизнь и смерть отдана.
Возьми ато верное слово и выпей его до дна.
Стучи в наше сердце, ненависть! Всяк ненависть ощетинь!
От нас шарахались волки, когда, мертвецы почти,
Тряслись по глухому снегу, отбив насмерть потроха.
Вот это я понимаю, а прочее — чепуха!
Враги прокричали: «Амба!» «Полундра!» —сказали мы.
И вот провели эпоху среди ненавистной тьмы.
Зеленые, синие, белые — сходились друг другу в масть,
Но мы отстояли, товарищ, нашу Советскую власть.
1930
Разговор с самим собой
Не знаю, что мне помешало,
Какой туман меня обнёс!
Опять денёк промчался шало,
А как-то жаль его всерьёз!
Печаль, вскипая, сердце гложет.
Кого ж глодать, как не его!
Ведь что-то делал? Быть не может,
Чтобы не делал ничего!
Так где они, дела? Какие?
Давай хоть маленький парад!
Письмо одно отправил в Киев.
Дружку. Ну что ж, неплохо, брат!
Ответ замедлен мой, кручинюсь.
Всё недосуг да недосуг!
Писать мы письма разучились -
И я, и он, и ты, мой друг...
А что ещё ты делал? Вспомни
Да и поведай без прикрас.
Читал какой-то однотомник.
Ну? Ничего, горазд, горазд!
Там строчки бедные рыдали.
Захлопнул вскоре этот том.
Потом стишки читал в журнале
С такою строчкой: «Что потом?»
...А что потом? Да надо ль снова
Опять кричать про ремесло?
Да неужели наше слово
Заморской пылью занесло?
Иль в дни великого горенья
И вдохновенного труда
«Я помню чудное мгновенье...»
Мы не читали никогда?!
1959
Россия
(Вступление к поэме)
Сколько звезд голубых, сколько синих,
Сколько ливней прошло, сколько гроз.
Соловьиное горло — Россия,
Белоногие пущи берез.
Да широкая русская песня,
Вдруг с каких-то дорожек и троп
Сразу брызнувшая в поднебесье
По-родному, по-русски — взахлеб;
Да какой-нибудь старый шалашик,
Да задумчивой ивы печаль,
Да родимые матери наши,
С-под ладони глядевшие вдаль;
Да простор вековечный, огромный,
Да гармоник размах шире плеч,
Да вагранки, да краны, да домны,
Да певучая русская речь!
Каждый день был по-своему громок,
Нам войти в эти дни довелось,
Сколько ливенок, дудочек, хромок
Над твоими лугами лилось!
Ты вовек не замолкнешь, родная,
Не померкнут веснянки твои,
Коль сейчас по переднему краю
Неумолчно свистят соловьи!
Все равно на тропинках знакомых
И сейчас, у любого крыльца,
Бело-белая пена черемух
Льется, льется — и нет ей конца!
1943-1944
Свезён в село последний хутор...
Свезён в село последний хутор,
Как будто гвоздь последний вбит,
И сразу кончено со смутой
Пустых сомнений и обид.
И только пыль вдали клубится
На месте том, на месте том...
Но, может, внуку сон приснится,
Что был когда-то старый дом,
Да и не дом, гнилая хата,
Что спор с метелями вела,
Что целый век была горбатой
И распрямиться не могла!
Да, может, в новый сад врастая,
Когда покой сады томит,
Подругам липа вековая
Скороговоркой прошумит...
1959
Соловьи, соловьи, соловьи...
Соловьи, соловьи, соловьи,
Не заморские, не чужие,
Голосистые, наши, твои,
Свет немеркнущий мой, Россия!
Им, певучим, остаться в веках
Над ватагой берез непослушных,
На прибрежных густых лозняках,
Над малиной — зеленой и душной;
Над черемухой, дикой, лесной,
Чей веселый наряд неизменен,—
Вся она в белой пене весной,
В бело-белой и в розовой пене!
Сольвейг
1
Снега голубеют в бескрайних раздольях,
И ветры над ними промчались, трубя...
Приснись мне, на лыжах бегущая Сольвейг,
Не дай умереть, не увидев тебя!
В бору вековом ты приснись иль в долине,
Где сосны кончают свое забытье
И с плеч, словно путники, сбросили иней,
Приветствуя так появленье твое!
И чтобы увидел я снова и снова,
Что мне не увидеть по дальним краям. —
И косы тяжелые в лентах лиловых,
И взгляд, от которого петь соловьям!
Чтоб снег перепархивал, даль заклубилась,
Вершинами бор проколол синеву,
Чтоб замерло сердце, не билось, не билось,
Как будто бы ты наяву, наяву!
Снега голубеют в бескрайних раздольях,
Мой ветер, мой вольный, ты им поклонись.
Приснись мне, на лыжах бегущая Сольвейг,
Какая ты светлая, Сольвейг! Приснись!
2
Бор синий, вечерний. Суметы крутые.
И словно на ветви легли небеса.
О Сольвейг! Ой, косы твои золотые,
Ой, губ твоих полных и алых краса!
Как ходишь легко ты по снежному краю!
Там ветер по окна сугробы намел,
И там, где прошла ты, ручьи заиграли
И вдруг на опушке подснежник расцвел.
А там, где ты встала, трава прорастает,
Река рвется к морю, и льдинки хрустят,
И птиц перелетных крикливые стаи,
Быть может, сегодня сюда прилетят.
Заплещут крылами, засвищут, как в детстве,
За дымкой туманной, грустя и любя...
О Сольвейг, постой же! Ну дай наглядеться,
Ну дай наглядеться, любовь, на тебя!
Ведь может и так быть: поля колосились,
И реки к морям устремляли разбег,
Чтоб глаз, отененных ресницами, синих,
Вовек не померкло сиянье, вовек!
1939
Стихи! Опять я с ними маюсь...
Стихи! Опять я с ними маюсь,
Веду, беру за пядью пядь,
И где-то в гору поднимаюсь,
И где-то падаю опять!
И где-то в строчке вырастаю,
А где-то ниже становлюсь,
Поскольку критику читаю,
А перечитывать боюсь!
А может, в прозу бросить камень?
Да нет его в моей руке.
А что же делать со стихами?
Не утопить ли их в реке?
Не утопить ли там облюбки,
Слова, которым не цвести?
Их зацелованные губки
Уже кармином не спасти!
...А мне не надо, что без лада,
Без вдохновенья и без снов!
И сердце радо, что не надо:
Оно в тоске от многих слов,
От нестерпимой гололеди,
Где слово как веретено!
От совершенно стёртой меди,
Где нет герба давным-давно!
1959
Стоит берёзка фронтовая...
Стоит берёзка фронтовая,
Ей не от солнца горячо, -
У ней ведь рана огневая:
Пробила пуля ей плечо!
Почти закрыта рана эта
Как бы припухшею корой...
Берёзка зеленью берета
Уже хвастнула пред сестрой.
Как северянка, речь заводит,
Всё с переспросом: «Чо да чо?»
И только ноет к непогоде
С закрытой раною плечо!
1959
Товарищ
А. Крайскому
Я песней, как ветром, наполню страну
О том, как товарищ пошел на войну.
Не северный ветер ударил в прибой,
В сухой подорожник, в траву зверобой, -
Прошел он и плакал другой стороной,
Когда мой товарищ прощался со мной.
А песня взлетела, и голос окреп.
Мы старую дружбу ломаем, как хлеб!
И ветер - лавиной, и песня - лавиной...
Тебе - половина, и мне - половина!
Луна словно репа, а звезды - фасоль...
«Спасибо, мамаша, за хлеб и за соль!
Еще тебе, мамка, скажу поновей:
Хорошее дело взрастить сыновей,
Которые тучей сидят за столом,
Которые могут идти напролом.
И вот скоро сокол твой будет вдали,
Ты круче горбушку ему посоли.
Соли астраханскою солью. Она
Для крепких кровей и для хлеба годна».
Чтоб дружбу товарищ пронес по волнам,
Мы хлеба горбушку - и ту пополам!
Коль ветер - лавиной, и песня - лавиной,
Тебе - половина, и мне - половина!
От синей Онеги, от громких морей
Республика встала у наших дверей!
1929
Толь тебе, что отрады милее...
Толь тебе, что отрады милее,
То ли людям поведать хочу,
Что когда ты приходишь - светлею,
И когда ты уходишь — грущу.
Ты меня, молодая, по краю
Раскаленного дня повела.
Я от гордости лютой желаю,
Чтобы ты рядом с морем жила.
Чтоб в раскосые волны с разбега.
Слыша окрик отчаяний мой,
Шла бы лодка далекого бега
И на ней белый парус прямой.
Чтобы паруса вольная сила,
Подчиняясь тяжелым рукам.
Против ветра меня выносила
К долгожданным твоим берегам.
1934
Тупым ножом стихи кромсают...
Тупым ножом стихи кромсают,
Отрезав, судят да рядят,
Потом едят, потом бросают.
Куда бросают - не глядят.
И вместо слов берут словечки,
И то как будто напрокат,
Считают рифмой: «песня - печка»,
«Коза - корова»... Просто клад!
«Бревно - барак», «рога - рогожа».
Без точек и без запятых!
«Стамеска - стул»... Прости им, боже,
Во имя грешных и святых!
А мы с другим стихом вставали,
Других созвучий знаем ряд,
А мы Некрасова певали,
Да и поём, как говорят!
1961
Упрекают критики всерьёз ...
Упрекают критики всерьёз
В том, что много мной посажено берёз,
И не только по цветным моим лугам,
А по песням, по частушкам и стихам.
«Ну и что ж, - я отвечаю, - ну и что ж!
Ведь красивы так, что глаз не отведёшь!
Ведь в России где-то часом родились,
Ведь в россии побелились, завились!
И проходят то суглинком, то песком,
А на Север, а на Крайний - лишь ползком!
Перед ними только камень, только лёд,
Мёртвый холод подниматься не даёт,
А берёзка, белой смерти вопреки,
Проползает, хоть на шаг, из-за реки!»
1959
Хозяйка
Ну-ка, скатерть расстели, хозяйка,
Посидим с тобою дотемна.
За мою любовь к тебе воздай-ка
Доброй чаркой доброго вина!
Расстели мне ту, где кисти алы,
Белую, с каймою голубой,
Где твои сам-друг инициалы
Вышиты в девичестве тобой.
Мне и чёрствый хлеб за нею вкусен,
Любо вспоминать, что вдалеке.
Спой, хозяйка, песню о Марусе,
Той, что мыла ноги на реке!
Спой, чтоб сердце сжалось и разжалось,
Как она прошла на бережок.
Спой! Она сродни тебе, пожалуй, -
Ты не знаешь, кто её дружок?
1945
Чем знаменита Ладога?...
Чем знаменита Ладога?
А собственно, водою -
Холодною, крутою,
Прозрачною, седою!
А чем еще? Болотами,
Цветными берегами
Да щукой большеротою,
Степенными сигами;
Еще травою донником
Да резкими ветрами -
Меженцем и шелонником,
Да блеклыми утрами;
Плакучею, заплаканной
Березой над полями,
Да всякой мелкой птахою -
Стрижами, соловьями;
Да просто перелесками,
Да запросто лугами...
Да сильными, советскими,
Широкими шагами,
Что накрепко впечатаны
В мою родную землю!..
...Идут деды с внучатами,
Идут деды и внемлют
Своим садам, посаженным
И ждущим совершенства,
Большим шагам - по сажени.
Своим ветрам-меженцам!..
1960
Что весной на родине? Погода...
Что весной на родине? Погода.
Волны неумолчно в берег бьют.
На цветах настоянную воду
Из восьми озер родные пьют.
Пьют, как брагу, темными ковшами
Парни в самых радостных летах,
Не испить ее: она большая.
И не расплескать: она в цветах!
Мне до тех озер дорогой длинной
Не дойти. И вот в разбеге дня
Я кричу товарищам старинным:
«Поднимите ковшик за меня!»
1935
Я поднял дерево...
Я поднял дерево,
Оно росло не стоя,
Лесок его, как в битве, потерял.
Оно не говорило со звездою,
И соловей его не удивлял.
Оно, скажу, ползло в лесу заветном,
Что кронами встречает синеву,
Оно ползло,
Униженное ветром,
Им брошенное намертво в траву!
О нем уже не помнила округа,
Ликуя, вешней свежестью дыша...
Я поднял это дерево,
Как друга.
О, как заговорила в нем душа!
1961
Я хочу, чтоб не тлели...
Я хочу, чтоб не тлели,
А горели слова,
А потом чтоб на крыльях
Подняла их молва.
Я обжёг их в горниле,
Сам сказал им: «Пора!»,
Чтоб их после гранили
Выше нас мастера.
В мастерских и в походе
Им дана эта честь.
В нашем умном народе
Их не счесть, их не счесть!
1956
Яблоня на минном поле
Она в цвету. Она вросла в суглинок
И ветками касается земли.
Пред ней противотанковые мины
Над самыми корнями залегли.
Над нею ветер вьет тяжелым прахом
И катятся седые облака.
Она в цвету, а может быть, от страха
Так побелела. Не понять пока.
И не узнать до осени, пожалуй,
И я жалею вдруг, что мне видна
Там, за колючей проволокой ржавой,
На минном поле яблоня одна.
Но верю я: от края и до края,
Над всей раздольной русской стороной,
Распустятся цветы и заиграют
Иными днями и весной иной.
Настанет день такой огромной доли,
Такого счастья, что не видно дна!
И яблоня на диком минном поле
Не будет этим днем обойдена!