Чья-то печка, чья-то хата...

Чья-то печка, чья-то хата,

На дрова распилен хлев...

Кто назябся - дело свято,

Тому надо обогрев.

Дело свято - чья там хата,

Кто их нынче разберет.

Грейся, радуйся, ребята,

Сборный, смешанный народ.

На полу тебе солома,

Задремалось, так ложись.

Не у тещи, и не дома,

Не в раю, однако, жизнь.

Тот сидит, разувши ногу,

Приподняв, глядит на свет.

Всю ощупывает строго, -

Узнает - его иль нет.

Тот, шинель смахнув без страху,

Высоко задрав рубаху,

Прямо в печку хочет влезть.

- Не один ты, братец, здесь.

- Отслонитесь, хлопцы. Темень...

- Что ты, правда, как тот немец..

- Нынче немец сам не тот.

- Ну, брат, он еще дает,

Отпускает, не скупится...

- Все же с прежним не сравнится, -

Снял сапог с одной ноги.

- Дело ясное, - беги!

- Охо-хо. Война, ребятки.

- А ты думал! Вот чудак.

- Лучше нет - чайку в достатке,

Хмель - он греет, да не так.

- Это чья же установка

Греться чаем? Вот и врешь.

- Эй, не ставь к огню винтовку...

- А еще кулеш хорош...

Опрокинутый истомой,

Теркин дремлет на спине,

От беседы в стороне.

Так ли, сяк ли, Теркин дома,

То есть - снова на войне...

Это раненым известно:

Воротись ты в полк родной -

Все не то: иное место

И народ уже иной.

Прибаутки, поговорки

Не такие ловит слух...

- Где-то наш Василий Теркин? -

Это слышит Теркин вдруг.

Привстает, шурша соломой,

Что там дальше - подстеречь.

Никому он не знакомый -

И о нем как будто речь.

Но сквозь шум и гам веселый,

Что кипел вокруг огня,

Вот он слышит новый голос:

- Это кто там про меня?..

- Про тебя? -

Без оговорки

Тот опять:

- Само собой.

- Почему?

- Так я же Теркин.

Это слышит Теркин мой.

Что-то странное творится,

Непонятное уму.

Повернулись тотчас лица

Молча к Теркину. К тому.

Люди вроде оробели:

- Теркин - лично?

- Я и есть.

- В самом деле?

- В самом деле.

- Хлопцы, хлопцы, Теркин здесь!

- Не свернете ли махорки? -

Кто-то вытащил кисет.

И не мой, а тот уж Теркин

Говорит:

- Махорки? Нет.

Теркин мой - к огню поближе,

Отгибает воротник.

Поглядит, а он-то рыжий -

Теркин тот, его двойник.

Если б попросту махорки

Теркин выкурил второй,

И не встрял бы, может, Теркин,

Промолчал бы мой герой.

Но, поскольку водит носом,

Задается человек,

Теркин мой к нему с вопросом:

- А у вас небось «Казбек»?

Тот помедлил чуть с ответом:

Мол, не понял ничего.

- Что ж, трофейной сигаретой

Угощу. -

Возьми его!

Видит мой Василий Теркин -

Не с того зашел конца.

И не то чтоб чувством горьким

Укололо молодца, -

Не любил людей спесивых,

И, обиду затая,

Он сказал, вздохнув лениво:

- Все же Теркин - это я...

Смех, волненье.

- Новый Теркин!

- Хлопцы, двое...

- Вот беда...

- Как дойдет их до пятерки,

Разбудите нас тогда.

- Нет, брат, шутишь, - отвечает

Теркин тот, поджав губу, -

Теркин - я.

- Да кто их знает, -

Не написано на лбу.

Из кармана гимнастерки

Рыжий - книжку:

- Что ж я вам...

- Точно: Теркин...

- Только Теркин

Не Василий, а Иван.

Но, уже с насмешкой глядя,

Тот ответил моему:

- Ты пойми, что рифмы ради

Можно сделать хоть Фому.

Этот выдохнул затяжку:

- Да, но Теркин-то - герой.

Тот шинелку нараспашку:

- Вот вам орден, вот другой,

Вот вам Теркин-бронебойщик,

Верьте слову, не молве.

И машин подбил я больше -

Не одну, а целых две...

Теркин будто бы растерян,

Грустно щурится в огонь.

- Я бы мог тебя проверить,

Будь бы здесь у нас гармонь.

Все кругом:

- Гармонь найдется,

Есть у старшего.

- Не тронь.

- Что не тронь?

- Смотри, проснется...

- Пусть проснется.

- Есть гармонь!

Только взял боец трехрядку,

Сразу видно: гармонист.

Для началу, для порядку

Кинул пальцы сверху вниз.

И к мехам припал щекою,

Строг и важен, хоть не брит,

И про вечер над рекою

Завернул, завел навзрыд...

Теркин мой махнул рукою:

- Ладно. Можешь, - говорит, -

Но одно тебя, брат, губит:

Рыжесть Теркину нейдет.

- Рыжих девки больше любят, -

Отвечает Теркин тот.

Теркин сам уже хохочет,

Сердцем щедрым наделен.

И не так уже хлопочет

За себя, - что Теркин он.

Чуть обидно, да приятно,

Что такой же рядом с ним.

Непонятно, да занятно

Всем ребятам остальным.

Молвит Теркин:

- Сделай милость,

Будь ты Теркин насовсем.

И пускай однофамилец

Буду я...;

А тот:

- Зачем?..

- Кто же Теркин?

- Ну и лихо!.. -

Хохот, шум, неразбериха...

Встал какой-то старшина

Да как крикнет:

- Тишина!

Что вы тут не разберете,

Не поймете меж собой?

По уставу каждой роте

Будет придан Теркин свой,

Слышно всем? Порядок ясен?

Жалоб нету? Ни одной?

Разойдись!

И я согласен

С этим строгим старшиной.

Я бы, может быть, и взводам

Придал Теркина в друзья...

Впрочем, все тут мимоходом

К разговору вставил я.

1945