Василий Теркин: 9. Два солдата

В поле вьюга–завируха,

В трех верстах гудит война.

На печи в избе старуха,

Дед–хозяин у окна.

Рвутся мины. Звук знакомый

Отзывается в спине.

Это значит — Теркин дома,

Теркин снова на войне.

А старик как будто ухом

По привычке не ведет.

— Перелет! Лежи, старуха.—

Или скажет:

— Недолет...

На печи, забившись в угол,

Та следит исподтишка

С уважительным испугом

За повадкой старика,

С кем жила — не уважала,

С кем бранилась на печи,

От кого вдали держала

По хозяйству все ключи.

А старик, одевшись в шубу

И в очках подсев к столу,

Как от клюквы, кривит губы —

Точит старую пилу.

— Вот не режет, точишь, точишь,

Не берет, ну что ты хочешь!..—

Теркин встал:

— А может, дед,

У нее развода нет?

Сам пилу берет:

— А ну–ка... —

И в руках его пила,

Точно поднятая щука,

Острой спинкой повела.

Повела, повисла кротко.

Теркин щурится:

— Ну, вот.

Поищи–ка, дед, разводку,

Мы ей сделаем развод.

Посмотреть — и то отрадно:

Завалящая пила

Так–то ладно, так–то складно

У него в руках прошла.

Обернулась — и готово.

— На–ко, дед, бери, смотри.

Будет резать лучше новой,

Зря инструмент не кори.

И хозяин виновато

У бойца берет пилу.

— Вот что значит мы, солдаты,

Ставит бережно в углу.

А старуха:

— Слаб глазами.

Стар годами мой солдат.

Поглядел бы, что с часами,

С той войны еще стоят...

Снял часы, глядит: машина,

Точно мельница, в пыли.

Паутинами пружины

Пауки обволокли.

Их повесил в хате новой

Дед–солдат давным–давно:

На стене простой сосновой

Так и светится пятно.

Осмотрев часы детально,—

Все ж часы, а не пила,—

Мастер тихо и печально

Посвистел:

— Плохи дела...

Но куда–то шильцем сунул,

Что–то высмотрел в пыли,

Внутрь куда–то дунул, плюнул,

Что ты думаешь,— пошли!

Крутит стрелку, ставит пятый,

Час — другой, вперед — назад.

— Вот что значит мы, солдаты.—

Прослезился дед–солдат.

Дед растроган, а старуха,

Отслонив ладонью ухо,

С печки слушает:

— Идут!

— Ну и парень, ну и шут...

Удивляется. А парень

Услужить еще не прочь.

— Может, сало надо жарить?

Так опять могу помочь.

Тут старуха застонала:

— Сало, сало! Где там сало...

Теркин:

— Бабка, сало здесь.

Не был немец — значит, есть!

И добавил, выжидая,

Глядя под ноги себе:

— Хочешь, бабка, угадаю,

Где лежит оно в избе?

Бабка охнула тревожно.

Завозилась на печи.

— Бог с тобою, разве можно...

Помолчи уж, помолчи.

А хозяин плутовато

Гостя под локоть тишком:

— Вот что значит мы, солдаты,

А ведь сало под замком.

Ключ старуха долго шарит,

Лезет с печки, сало жарит

И, страдая до конца,

Разбивает два яйца.

Эх, яичница! Закуски

Нет полезней и прочней.

Полагается по–русски

Выпить чарку перед ней.

— Ну, хозяин, понемножку,

По одной, как на войне.

Это доктор на дорожку

Для здоровья выдал мне.

Отвинтил у фляги крышку:

— Пей, отец, не будет лишку.

Поперхнулся дед–солдат.

Подтянулся:

— Виноват!..

Крошку хлебушка понюхал.

Пожевал — и сразу сыт.

А боец, тряхнув над ухом

Тою флягой, говорит:

— Рассуждая так ли, сяк ли,

Все равно такою каплей

Не согреть бойца в бою.

Будьте живы!

— Пейте.

— Пью...

И сидят они по–братски

За столом, плечо в плечо.

Разговор ведут солдатский,

Дружно спорят, горячо.

Дед кипит:

— Позволь, товарищ.

Что ты валенки мне хвалишь?

Разреши–ка доложить.

Хороши? А где сушить?

Не просушишь их в землянке,

Нет, ты дай–ка мне сапог,

Да суконные портянки

Дай ты мне — тогда я бог!

Снова где–то на задворках

Мерзлый грунт боднул снаряд.

Как ни в чем — Василий Теркин,

Как ни в чем — старик солдат.

— Эти штуки в жизни нашей,—

Дед расхвастался,— пустяк!

Нам осколки даже в каше

Попадались. Точно так.

Попадет, откинешь ложкой,

А в тебя — так и мертвец.

— Но не знали вы бомбежки,

Я скажу тебе, отец.

— Это верно, тут наука,

Тут напротив не попрешь.

А скажи, простая штука

Есть у вас?

— Какая?

— Вошь.

И, макая в сало коркой,

Продолжая ровно есть,

Улыбнулся вроде Теркин

И сказал:

— Частично есть...

— Значит, есть? Тогда ты — воин,

Рассуждать со мной достоин.

Ты — солдат, хотя и млад.

А солдат солдату — брат.

И скажи мне откровенно,

Да не в шутку, а всерьез.

С точки зрения военной

Отвечай на мой вопрос.

Отвечай: побьем мы немца

Или, может, не побьем?

— Погоди, отец, наемся,

Закушу, скажу потом.

Ел он много, но не жадно,

Отдавал закуске честь,

Так–то ладно, так–то складно,

Поглядишь — захочешь есть.

Всю зачистил сковородку,

Встал, как будто вдруг подрос,

И платочек к подбородку,

Ровно сложенный, поднес.

Отряхнул опрятно руки

И, как долг велит в дому,

Поклонился и старухе

И солдату самому.

Молча в путь запоясался,

Осмотрелся — все ли тут?

Честь по чести распрощался,

На часы взглянул: идут!

Все припомнил, все проверил,

Подогнал и под конец

Он вздохнул у самой двери

И сказал:

— Побьем, отец...

В поле вьюга–завируха,

В трех верстах гремит война.

На печи в избе — старуха.

Дед–хозяин у окна.

В глубине родной России,

Против ветра, грудь вперед,

По снегам идет Василий

Теркин. Немца бить идет.