* * *

Я дверь распахну, пойду на крыльцо,

И молодость ветром овеет лицо.

Я вижу ее среди беспорядка

Идущих не в ногу маршевых рот.

Упрямо бьет по бедру лопатка,

До крови шею натерла скатка,

Плечо натрудил ручной пулемет.

Я помню, как спуск нажимал впервые,

Как дикая кровь обожгла висок,

Как пыль свивала кнуты огневые,

Как люди, теплые и живые,

Ложились трупами на песок.

Я помню, как писарь наш осторожно

Считал потери — число к числу.

Как ливнем стали хлестали ножны,

Как было нашим сердцам невозможно

Привыкнуть к этому ремеслу.

И как мы все–таки привыкали

Стрелять, рубить и носить рубцы.

И радость больше была едва ли,

Когда нас впервой в разведку звали

Всей ротой признанные храбрецы.

Дыханье юности нашей знойно.

Ей Ленин подал команду: «В ружье!»

Она, как пруд, не гнила застойно.

Вернись она вновь, позови беспокойно,

Я тысячу раз повторю ее.

1955