Анализ стихотворения: К Музе
Александр Блок
Цикл «Страшный мир», над которым Блок работал в период с 1909 по 1916, — это рассказ о городе и царящей в нем бездуховности, о проблемах, связанных с социальным неравенством. Поэт повествует о том, как кошмарная реальность способна навсегда изменить даже самого светлого и чистого человека. В городе людьми овладевает губительная стихия, они находятся под влиянием страстей, постоянно подвержены соблазнам, устоять против которых практически невозможно. В «Страшном мире» поэт сталкивает чистоту и красоту с настоящим земным адом, доводя это противостояние до предела.
Цикл открывается стихотворением «К Музе», датированным концом декабря 1912-го. По смыслу оно связано со статьей «О современном состоянии русского символизма», написанной Блоком двумя годами ранее. В ней Александр Александрович утверждает, что «искусство есть чудовищный и блистательный Ад». По мнению поэта, из мрака этой преисподней художник выводит свои образы. До Блока о связи ада с искусством говорил Брюсов в стихотворении «Поэту» (1907): …Как Данту, подземное пламя Должно тебе щеки обжечь.
Уже в первых строках анализируемого текста становится виден трагический характер мироощущения лирического героя. Сокровенные напевы Музы приносят ему «роковую о гибели весть». Здесь Блок используется скрытую антитезу. Слово «Евангелие» с греческого языка переводится как «благая весть». Получается, искусство противопоставляется текстам религиозным, светлым, духовным. Самое страшное в напевах Музы – заключенная в них влекущая сила, соблазняющая красота, способность низводить ангелов. Следуя за этими напевами, лирический герой спускается в ад. В уже упомянутой статье «О современном состоянии русского символизма» Блок говорит, что пройти все круги преисподней вполне реально. Способен на этот только тот художник, «у кого есть спутник, учитель и руководительная мечта о Той, Которая поведет туда, куда не смеет войти и учитель».
По мере разворачивания сюжета ситуация только усугубляется. В третьей строфе оказывается, что Муза смеется над верой. Согласно четвертой, ей чужда мораль. Для лирического героя она становится мученьем и адом. Муза больше напоминает не утонченную вдохновительницу с лирой в руках, а коварного демона-искусителя. Естественно, ничего хорошего художнику ждать от нее не приходится. Обратимся вновь к статье «О современном состоянии русского символизма». В ней Блок упоминает о Лермонтове, самовольно «бросившемся под пистолет», о безумии Врубеля, о Гоголе, «который сжег себя самого», о гибели Комиссаржевской. Трагедии, произошедшие с людьми гениальными, в контексте рассматриваемого стихотворения кажутся происками той самой Музы.
«Страшный мир» — это победа декадентского мироощущения, что нашло отражение и в анализируемом тексте. Здесь есть и тема смерти («не погиб я, но лик твой заметил…»), и имморализм, который лирическому герою передается от Музы: И была роковая отрада В попираньи заветных святынь…
К Музе
Есть в напевах твоих сокровенных
Роковая о гибели весть.
Есть проклятье заветов священных,
Поругание счастия есть.
И такая влекущая сила,
Что готов я твердить за молвой,
Будто ангелов ты низводила,
Соблазняя своей красотой…
И когда ты смеешься над верой,
Над тобой загорается вдруг
Тот неяркий, пурпурово-серый
И когда-то мной виденный круг.
Зла, добра ли? — Ты вся — не отсюда.
Мудрено про тебя говорят:
Для иных ты — и Муза, и чудо.
Для меня ты — мученье и ад.
Я не знаю, зачем на рассвете,
В час, когда уже не было сил,
Не погиб я, но лик твой заметил
И твоих утешений просил?
Я хотел, чтоб мы были врагами,
Так за что ж подарила мне ты
Луг с цветами и твердь со звездами —
Всё проклятье своей красоты?
И коварнее северной ночи,
И хмельней золотого аи,
И любови цыганской короче
Были страшные ласки твои…
И была роковая отрада
В попираньи заветных святынь,
И безумная сердцу услада —
Эта горькая страсть, как полынь!