Анализ стихотворения: Незабвенный вечер

Николай Некрасов

В 1840 году Некрасов при поддержке ряда петербургских друзей издал под псевдонимом «Н. Н.» свой дебютный сборник стихотворений, получивший название «Мечты и звуки». Произведения, вошедшие в книгу, носили по большей части подражательный характер. В них можно обнаружить многие штампы, возникшие в российской лирике к 40-м годам девятнадцатого столетия. Среди авторов, влияние которых заметно в раннем творчестве Николая Алексеевича, — Жуковский, Лермонтов, Бенедиктов, Пушкин. Интересно, что профессиональные критики сборник не сильно ругали. Были опубликованы всего две полностью отрицательные рецензии. Одна из них принадлежала перу Белинского. Виссарион Григорьевич отмечал, что «посредственность в стихах нестерпима». У читателей первая книга Некрасова особой популярностью не пользовалась. Продажи ее оставляли желать лучшего. В итоге постепенно Николай Алексеевич приобрел практически все экземпляры. В настоящее время его дебютный сборник считается библиографической редкостью. После провала книги «Мечты и звуки» Некрасов на какое-то время сосредоточился на прозе. В середине 1840-х он нашел свою нишу, обратившись к поэтическому реализму, отражению в лирике жизни простых людей.

В дебютный сборник Николай Алексеевич включил стихотворение «Незабвенный вечер». Оно относится к интимной лирике. В нем раскрывается тема первой любви. Герой произведения рассказывает о встрече, которая навсегда запала ему в сердце. Ту девушку, что сумела взволновать его, пробудить в душе самые нежные чувства, не суждено забыть. И вряд ли с ней впоследствии может сравниться хоть одна женщина. Стихотворение разделено на две части. Сначала лирический герой рассказывает о «любви первоначальной», восторг которой быстро промелькнул. Перед читателями предстает идеалистический пейзаж: «приветно пел ручей кристальный», «дышали негою поля», звезды и созвездия напоминали отблеск божьего лица, луна походила на видимую корону, венчающую главу незримого творца. Вторая часть резко противопоставлена первой. На место описаний природных красот приходит рассказ о том, как в настоящем времени восторг и очарование первой любви сменили отношения, наполненные страстью. Естественно, они лирическому герою нравятся гораздо меньше. В финале он с горестью заключает: …То не любовь, то только тризна По первой радостной любви…

Незабвенный вечер

Как быстро, быстро промелькнул

Восторг любви первоначальной!

Я помню: ветер тихо дул,

Приветно пел ручей кристальный,

Дышали негою поля,

Как колыбель была земля,

Луна, как девственная жрица,

Раскинув пышные лучи,

В великолепной багрянице

Из огнерадужной парчи,

Казалась видимой короной

Главы незримого творца;

Звезд и созвездий легионы,

Как отблеск божьего лица,

Сияли в выспреннем эфире,

Веселым пламенем горя,

Как бы любуясь миром в мире,

Привет небес ему даря.

Он им амброзией растений

Курил чистейший фимиам,

И ароматный дым курений

Противен не был небесам.

Роскошно, пышно, чудотворно

Живописалась близь и даль:

Там всё в огне, а здесь всё черно,

Внизу цветы, вверху эмаль.

Я пил, в блаженстве замирая,

Восторга чистого струю,

Казалось мне, я был в раю;

Но средь чарующего рая

Чего-то взором я искал,

Чего-то мне не доставало...

Вдруг мягкий дерн затрепетал,

Вдали мелькнуло покрывало.

Она! дополнился восторг!

Он в сердце влил напиток райский,

Он взор и душу мне зажег...

В благоуханной сфере майской

Картина полночи немой

С ее немыми красотами,

И дева - ангел неземной

С живыми черными очами,

Вся из улыбки и огня,

С обетом счастия во взоре -

Всё это лило на меня

Блаженства истинного море.

Душа, казалось, то нашла,

Что ей вдали светлело метой,

Жизнь без чего для ней была

Прекрасной песнью недопетой.

Я понял, радостью горя,

Не отягчен мирской заботой,

Как гармонирует с природой

Любви восходная заря.

Промчались дни. Бывали ночи

Той и прекрасней и ясней,

В них мне не раз являлись очи,

Роскошный шелк витых кудрей,

Изящны формы плеч и стана,

Меня пронзал лобзанья жар,

Каким родит жерло волкана

Вокруг и пламень и пожар,-

Но нет того очарованья!

Душе остынувшей моей

Всё слаще первое лобзанье,

Тот первый вечер всё милей.

И все вы новые порывы

Любить, ласкать, лобзать и жечь,

Как вы ни бурны, как ни живы,

Меня не можете увлечь

В стихию прежнего блаженства.

И если временем мне в грудь

Прекрасной девы совершенства,

Как лаву, жар палящий льют

И, будто гнев в душе капризной,

Опять пылает страсть в крови, -

То не любовь, то только тризна

По первой радостной любви...

1839