Первая строфа. Сайт русской поэзии

Все авторыАнализы стихотворений

Анализ стихотворения: Дьяволёнок

Зинаида Гиппиус

Зинаида Гиппиус обладала удивительным даром передавать свои мысли и ощущения при помощи ярких образов. Они могли быть совершенно фантастическими, но при этом отражали суть проблем и вещей, к которым хотела привлечь внимание поэтесса. Таким является и стихотворение «Дьяволенок», написанное в 1906 году. В это время Зинаида Гиппиус уже жила в Париже и видела этот город изнутри, со всеми его проблемами и недостатками. Но жизненный опыт научил ее быть безжалостной не только по отношению к себе, но и к окружающим. Иначе она рисковала оказаться самой настоящей трясине, куда неизбежно попадали многие русские эмигранты, возомнившие себя гениями.

Своего соотечественника поэтесса изображает в образе дьяволенка, который мокнул под дождем, нуждаясь в крове и горячей еде. Себя же Гиппиус видит в образе сильного и самодостаточного мужчины, которому, впрочем, не чуждо сострадание. Автор признается, что любовь для нее является мифом, а вот жалость – чувство вполне понятное и объяснимое. Именно из-за него герои стихотворения Зинаиды Гиппиус решает приютить у себя дьяволенка, хотя и понимает, что совершает глупость. Ведь всем известно, что существа из преисподней сперва втираются в доверие, а затем превращают нашу жизнь в сплошной кошмар. Свой отвратительный характер дьяволенок проявил в первые же минуты знакомства, когда отверг предложенную помощь, отметив, что она слишком мала и ничтожна для такой персоны.

«Он разозлил меня бахвальством», — отмечает поэтесса. Но при этом подчеркивает, что жалость все же пересилила обиду и доводы разума. В итоге случилось то, что обычно происходит в подобных ситуациях: существо, которое мы опекаем, прочно входит в нашу жизнь и занимает в ней главное место. Более того, оно подчиняет наши волю и разом, заставляя совершать поступки, которые мы сами считали дикими еще совсем недавно.

Зинаида Гиппиус отмечает, что кардинальных перемен в жизни ее героя не произошло, просто он стал сам походит на своего найденыша. «Безрадостно-благополучно, и нежно- сонно, и темно…», — именно так поэтесса характеризует жизнь своего героя после знакомства с дьяволенком. Этот человек перестал мечтать, строить планы на будущее, испытывать бурные эмоции. Он стал безразличным ко всему, что его окружает, и это, по мнению поэтессы, считается самым страшным преступлением. В этом автор винит маленького дьяволенка, который «все липнул, липнул – и прилип», убив в главном герое желание жить.

Дьяволёнок

 

Мне повстречался дьяволёнок,

Худой и щуплый ‒ как комар.

Он телом был совсем ребёнок,

Лицом же дик: остёр и стар.

 

Шёл дождь... Дрожит, темнеет тело,

Намокла всклоченная шерсть...

И я подумал: эко дело!

Ведь тоже мёрзнет. Тоже персть.

 

Твердят: любовь, любовь! Не знаю.

Не слышно что–то. Не видал.

Вот жалость... Жалость понимаю.

И дьяволёнка я поймал.

 

Пойдем, детёныш! Хочешь греться?

Не бойся, шёрстку не ерошь.

Что тут на улице тереться?

Дам детке сахару... Пойдёшь?

 

А он вдруг эдак сочно, зычно,

Мужским, ласкающим баском

(Признаться – даже неприлично

И жутко было это в нем) –

 

Пророкотал: «Что сахар? Глупо.

Я, сладкий, сахару не ем.

Давай телятинки да супа...

Уж я пойду к тебе – совсем».

 

Он разозлил меня бахвальством...

А я хотел ещё помочь!

Да ну тебя с твоим нахальством!

И не спеша пошёл я прочь.

 

Но он заморщился и тонко

Захрюкал... Смотрит, как больной...

Опять мне жаль... И дьяволёнка

Тащу, трудясь, к себе домой.

 

Смотрю при лампе: дохлый, гадкий,

Не то дитя, не то старик.

И всё твердит: «Я сладкий, сладкий...»

Оставил я его. Привык.

 

И даже как–то с дьяволёнком

Совсем сжился я наконец.

Он в полдень прыгает козлёнком,

Под вечер – тёмен, как мертвец.

 

То ходит гоголем–мужчиной,

То вьётся бабой вкруг меня,

А если дождик – пахнет псиной

И шерстку лижет у огня.

 

Я прежде всем себя тревожил:

Хотел того, мечтал о том...

А с ним мой дом... не то, что ожил,

Но затянулся, как пушком.

 

Безрадостно–благополучно,

И нежно–сонно, и темно...

Мне с дьяволенком сладко–скучно...

Дитя, старик, – не все ль равно?

 

Такой смешной он, мягкий, хлипкий,

Как разлагающийся гриб.

Такой он цепкий, сладкий, липкий,

Все липнул, липнул – и прилип.

 

И оба стали мы – едины.

Уж я не с ним – я в нём, я в нём!

Я сам в ненастье пахну псиной

И шерсть лижу перед огнём...

 

Декабрь 1906, Париж