Русалочья заводь

Под суглинистым обрывом, над зеленым крутояром

День и ночь на темный берег плещут волны в гневе яром...

Не пройти и не проехать к той пещере, что под кручей

Обозначилась из груды мелкой осыпи ползучей...

Выбивают прямо с_о_ дна, и зимой не замерзая,

Семь ключей - семь водометов и гремят не умолкая...

Закружит любую лодку в пене их молочно-белой,

И погибнет, и потонет в ней любой безумец смелый.

Далеко потом, далёко - на просторе на гульливом -

Тело мертвое на берег Волга выбросит приливом...

Было время... Старожилы речь ведут, и не облыжно,

Что стояла эта заводь, как болото, неподвижно;

В камышах, огородивших омут чащею зеленой,

Семь русалок выплывали из речной воды студеной, -

Выплывали и прохожих звали песнями своими

Порезвиться в хороводе под луною вместе с ними.

И, бывало, кто поддается приворотному призыву

Да сойдет к речному логу косогором по обрыву -

На него все семь русалок и накинутся толпою,

Перекатным звонким смехом заливаясь над водою.

Защекотят сестры насмерть гостя белыми руками

И глаза ему замечут разноцветными песками;

А потом, потом зароют в той пещере, в той могиле,

Где других гостей без счету - без числа нахоронили...

Клич русалочий приманный услыхал один прохожий,

Вещей силой наделенный, прозорливый старец божий, -

Услыхал и проклял заводь нерушимым гневным словом,

И на берег, и на волны пал туман густым покровом...

В тот же миг стал осыпаться по обрыву щебень серый

И повис щитом надежным над осевшею пещерой;

А русалки так и сгибли в расходившейся пучине, -

Семь гремячих водометов выбивают там доныне...

Вешней ночью в этом плеске слышны тихие призывы,

Внятны робкие моленья, слез и смеха переливы;

А под утро над ключами, перед зорькой раным-рано,

Семь теней дрожат и вьются в дымном облаке тумана...

Конный мимо них несется, не жалея конской силы;

Пеший усталь забывает близ русалочьей могилы...

И поют ключи, и плачут - слезно плачут в гневе яром,

Точно правят панихиды над зеленым крутояром...

1894