Новоселье

Исполнены дилювиальной веры

В извечный быт у счастья под крылом,

Они переезжали из пещеры

В свой новый дом.

Не странно ли? В квартире так недавно

Царили кисть, линейка и алмаз,

И с чистотою, нимфой богоравной,

Бог пустоты здесь прятался от нас.

Но четверо нечленов профсоюза -

Атлант, Сизиф, Геракл и Одиссей -

Контейнеры, трещавшие от груза,

Внесли, бахвалясь алчностью своей.

По-жречески приплясывая рьяно,

С молитвенным заклятием «Наддай!»

Втащили Попокатепетль дивана,

Малиновый, как первозданный рай,

И, показав, на что они способны,

Без помощи своих железных рук

Вскочили на буфет пятиутробный

И Афродиту подняли на крюк.

Как нежный сгусток розового сала,

Она плыла по морю одеял

Туда, где люстра, как фазан, сияла

И свет зари за шторой умирал.

Четыре мужа, Анадиомене

Воздав смущенно страстные хвалы,

Ушли.

      Хозяйка, преклонив колени,

Взялась за чемоданы и узлы.

Хозяин расставлял фарфор.

                          Не всякий

Один сюжет ему придать бы мог:

Здесь были:

            свиньи,

            чашки

            и собаки,

            Наполеон

            и Китеж-городок.

Он отыскал собранье сочинений

Молоховец -

            и в кабинет унес,

И каждый том, который создал гений,

Подставил, как Борей, под пылесос.

Потом, на час покинув нашу эру

И новый дом со всем своим добром,

Вскочил в такси

                и покатил в пещеру,

Где ползал в детстве перед очагом.

Там Пень стоял - дубовый, в три обхвата,

Хранитель рода и Податель сил.

О, как любил он этот Пень когда-то!

И как берег! И как боготворил!

И Пень теперь в гостиной, в сердцевине

Диковинного капища вещей,

Гордится перед греческой богиней

Неоспоримой древностью своей.

Когда на праздник новоселья гости

Сошлись и дом поставили вверх дном,

Как древле - прадед,

                     мамонтовы кости

На нем

рубил

хозяин

топором!

1957