Прощание

Убившему себя рукой

Своею собственной, тоской

Своею собственной - покой

И мир навеки!

Однажды он ушел от нас,

Тогда и свет его погас.

Но навсегда на этот раз

Сомкнулись веки.

Не веря в праведность судьи,

Он предпочел без похвальбы

Жестокость собственной судьбы,

Свою усталость.

Он думал, что свое унес,

Ведь не остался даже пес.

Но здесь не дым от папирос -

Душа осталась.

Не зря веревочка вилась

В его руках, не зря плелась.

Ведь знала, что придет ей час

В петлю завиться.

Незнамо где - в жаре, в песке,

В святой земле, в глухой тоске,

Она повисла на крюке

Самоубийцы.

А память вьет иной шнурок,

Шнурок, который как зарок -

Вернуться в мир или в мирок

Тот, бесшабашный,-

К опалихинским галдежам,

Чтобы он снова в дом вбежал,

Внося с собой мороз и жар,

И дым табачный.

Своей нечесаной башкой

В шапчонке чисто бунтовской

Он вламывался со строкой

Заместо клича -

В застолье и с налета - в спор,

И доводам наперекор

Напропалую пер, в прибор

Окурки тыча.

Он мчался, голову сломя,

Врезаясь в рифмы и в слова,

И словно молния со лба

Его слетала.

Он был порывом к мятежу,

Но все-таки, как я сужу,

Наверно не про ту дежу

Была опара.

Он создан был не восставать,

Он был назначен воздавать,

Он был назначен целовать

Плечо пророка.

Меньшой при снятии с креста,

Он должен был разжать уста,

Чтоб явной стала простота

Сего урока.

Сам знал он, перед чем в долгу!

Но в толчее и на торгу

Бессмертием назвал молву.

(Однако, в скобках!)

И тут уж надо вспомнить, как

В его мозгу клубился мрак

И как он взял судьбу в кулак

И бросил, скомкав.

Убившему себя рукой

Своею собственной, тоской

Своею собственной - покой

И мир навеки.

За все, чем был он - исполать.

А остальному отпылать

Помог застенчивый палач -

Очкарь в аптеке.

За подвиг чести нет наград.

А уж небесный вертоград

Сужден лишь тем, чья плоть, сквозь ад

Пройдя, окрепла.

Но кто б ему наколдовал

Баланду и лесоповал,

Чтобы он голову совал

В родное пекло.

И все-таки страшней теперь

Жалеть невольника потерь!

Ведь за его плечами тень

Страшней неволи

Стояла. И лечить недуг

Брались окно, и нож, и крюк,

И, ощетинившись вокруг,

Глаза кололи.

Он в шахматы сыграл. С людьми

В последний раз сыграл в ладьи.

Партнера выпроводил. И

Без колебанья,

Без индульгенций - канул вниз,

Где все веревочки сплелись

И затянулись в узел близ

Его дыханья...

В стране, где каждый на счету,

Познав судьбы своей тщету,

Он из столпов ушел в щепу.

Но без обмана.

Оттуда не тянул руки,

Чтобы спасать нас, вопреки

Евангелию от Лухи

И Иоанна.

Когда преодолен рубеж,

Без преувеличенья, без

Превозношенья до небес

Хочу проститься.

Ведь я не о своей туге,

Не о талантах и т.п. -

Я плачу просто о тебе,

Самоубийца.