Семена

Самовар свистал в три свиста.

Торопяся и шаля,

Три румяных гимназиста

Уплетали кренделя.

Чай со сливками любовно

Им подсовывала мать

«Вновь проспали! Девять ровно!

Надо раньше поднимать!

Всё поблажкам нет предела!» —

Барин ласково гудел.

Мать на младшего глядела:

«Вася будто похудел...

Нету летнего румянца!..»

Состоя при барчуках,

Тятька мой три школьных ранца

Уж держал в своих руках,

А за ним пугливо сзади

Я топтался у дверей.

Барин снова: «Бога ради,

Мать, корми ты их скорей!

Вот! — он к тятьке обернулся. —

Сколько нам с детьми хлопот.

Из деревни твой вернулся?

Разве зимних нет работ?

А, с книжонкою мальчишка?!

Велики ль его года?

Покажи-ка, что за книжка?

Подойди ж, дурак, сюда!»

Я стоял как деревянный.

Тятька подал книгу вмиг.

«М-да... Не-кра-сов... Выбор странный!..

Проку что с таких-то книг?!

Ну, стишки!.. Ну, о народе!..

Мальчик твой по существу

Мог бы лучше на заводе

Обучаться мастерству!..

Или все мужичьи дети

Рвутся выйти в господа?..

И опять же книги эти...

Сколько скрыто в них вреда!..

Дай лишь доступ в наше время

К их зловредным семенам!!»

Тятька скреб смущенно темя:

«Что уж, барин!.. Где уж нам!..»

Я со страху и печали

На ногах стоял едва,

А в ушах моих звучали

Сладкой музыкой слова:

«Ноги босы, грязно тело,

И едва прикрыта грудь...

Не стыдися! Что за дело?

Это многих славных путь.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Не без добрых душ на свете

Кто-нибудь свезет в Москву,

Будешь в университете —

Сон свершится наяву!

Там уж поприще широко:

Знай работай, да не трусь...

Вот за что тебя глубоко

Я люблю, родная Русь!»

1921