1-е января

Нового года лишь вспыхнет денница,

С раннего часа проснется столица.

В праздничный день никого не смутит,

Стонет ли ветер иль вьюга крутит,

Хлещет ли снегом в лицо непогода -

Всюду на улицах волны народа;

Мчатся кареты то взад, то вперед,

Смело шагает везде пешеход,

Словно с плеча его спала забота,

Словно свершилось великое что-то,

Словно сегодня - не то, что вчера...

Город проснулся и ожил с утра.

Хмурые лица - свежей и пригожей:

Барин в медведях, в тулупе прохожий,

Женщин головки в замерзшем окне...

Только невесело что-то всё мне...

Право, не знаю - от зависти, что ли, -

Только смотреть не могу я без боли

И без досады на праздный народ:

Что же вас тешит? что жизнь вам дает?

Что веселитесь, беснуетесь что вы?

Дай-ка взгляну я на ваши обновы

И, замешавшись в толпе без труда,

Ближе на вас погляжу, господа!

Вот вы скользите по гладкой панели:

Сколько ж обновок на вас, в самом деле!..

Золотом шитый швейцар у дверей,

Яркие канты потертых ливрей,

Кружева модниц, рубины булавок, -

Вот и герои Милютиных лавок,

Баловни счастья и щедрой судьбы...

Как металлически светят их лбы!

В лицах читаешь всю важность их целей:

«Устриц бы свежих, да свежих камелий!..»

Блеском нарядов смущается глаз -

Бархат, и соболь, и мягкий атлас,

Только ходи да записывай цены...

Моды столичной гуляют манкены,

И усмиряет капризный мой сплин

Выставка женщин, детей и мужчин.

Долго портные, модистки, торговки

Шили им к празднику эти обновки;

Жаль, что не шьют они новых идей -

Вот бы примерить на этих людей,

В мысли здоровой дать лучшую моду -

Как бы пристало-то к новому году!

Право, пристало бы... но, говорят:

Нам не к лицу незнакомый наряд...

Дальше смотрю я... фельдъегерь несется,

В ветхой шинельке чиновник плетется,

Тащит под мышкой старуха салоп,

Ванька, качаясь, заехал в сугроб,

И пред толпой разодетой, богатой

Тянет шарманка мотив «Травиаты»,

Плачет в сказанье каких-то потерь...

Вот и питейного здания дверь.

Дровни подъехали, словно украдкой,

Пар от мороза стоит над лошадкой,

Входит в питейный, с оглядкой, бедняк,

Чтоб, заложив свой последний армяк,

Выпить под праздник, забыться немного:

Завтра опять трудовая дорога,

Серые будни и ночи без сна.

Как не хватить зеленова вина!..

Тут, одержим публицистики бесом,

Думал смутить бедняка я прогрессом,

Думал блестящий прочесть монолог:

«Пьянство-де страшный, великий порок,

Нового дела приспела минута...»

Но посмотрел - и замолк почему-то

И, как пристыженный школьник иной,

С новой досадой побрел я домой.

1862