Баллада о друге

Когда я слышу о дружбе твердой,

О сердце мужественном и скромном,

Я представляю не профиль гордый,

Не парус бедствия в вихре шторма,-

Я просто вижу одно окошко

В узорах пыли или мороза

И рыжеватого щуплого Лешку -

Парнишку-наладчика с «Красной Розы»...

Дом два по Зубовскому проезду

Стоял без лепок и пышных фасадов,

И ради того, что студент Асадов

В нем жил, управдом не белил подъездов.

Ну что же - студент небольшая сошка,

Тут бог жилищный не ошибался.

Но вот для тщедушного рыжего Лешки

Я бы, наверное, постарался!

Под самой крышей, над всеми нами

Жил летчик с нелегкой судьбой своей,

С парализованными ногами,

Влюбленный в небо и голубей.

Они ему были дороже хлеба,

Всего вероятнее, потому,

Что были связными меж ним и небом

И синь высоты приносили ему.

А в доме напротив, окошко в окошко,

Меж теткой и кучей рыбацких снастей

Жил его друг - конопатый Лешка,

Красневший при девушках до ушей.

А те, на «Розе», народ языкатый.

Окружат в столовке его порой:

- Алешка, ты что же еще неженатый? -

Тот вспыхнет сразу алей заката

И брякнет: - Боюсь еще... молодой...

Шутки как шутки, и парень как парень,

Пройди - и не вспомнится никогда.

И все-таки как я ему благодарен

За что-то светлое навсегда!

Каждое утро перед работой

Он к другу бежал на его этаж,

Входил и шутя козырял пилоту:

- Лифт подан. Пожалте дышать на пляж!..

А лифта-то в доме как раз и не было.

Вот в этом и пряталась вся беда.

Лишь «бодрая юность» по лестницам бегала,

Легко, «как по нотам», туда-сюда...

А летчику просто была б хана:

Попробуй в скверик попасть к воротам!

Но лифт объявился. Не бойтесь. Вот он!

Плечи Алешкины и спина!

И бросьте дурацкие благодарности

И вздохи с неловкостью пополам!

Дружба не терпит сентиментальности,

А вы вот, спеша на работу, по крайности,

Лучше б не топали по цветам!

Итак, «лифт» подан! И вот, шагая

Медленно в утренней тишине,

Держась за перила, ступеньки считает:

Одна - вторая, одна - вторая,

Лешка с товарищем на спине...

Сто двадцать ступеней. Пять этажей.

Это любому из нас понятно.

Подобным маршрутом не раз, вероятно,

Вы шли и с гостями и без гостей.

Когда же с кладью любого сорта

Не больше пуда и то лишь раз

Случится подняться нам в дом подчас -

Мы чуть ли не мир посылаем к черту.

А тут - человек, а тут - ежедневно,

И в зной, и в холод: «Пошли, держись!»

Сто двадцать трудных, как бой, ступеней!

Сто двадцать - вверх и сто двадцать - вниз!

Вынесет друга, усадит в сквере,

Шутливо укутает потеплей,

Из клетки вытащит голубей:

- Ну все! Если что, присылай «курьера»!

«Курьер» - это кто-нибудь из ребят.

Чуть что, на фабрике объявляется:

- Алеша, Мохнач прилетел назад!

- Алеша, скорей! Гроза начинается!

А тот все знает и сам. Чутьем.

- Спасибо, курносый, ты просто гений!-

И туча не брызнет еще дождем,

А он во дворе: - Не замерз? Идем!-

И снова: ступени, ступени, ступени...

Пот градом... Перила скользят, как ужи...

На третьем чуть-чуть постоять, отдыхая.

- Алешка, брось ты!

- Сиди, не тужи!.. -

И снова ступени, как рубежи:

Одна - вторая, одна - вторая...

И так не день и не месяц только,

Так годы и годы: не три, не пять,

Трудно даже и сосчитать -

При мне только десять. А после сколько?!

Дружба, как видно, границ не знает,

Все так же упрямо стучат каблуки.

Ступеньки, ступеньки, шаги, шаги...

Одна - вторая, одна - вторая...

Ах, если вдруг сказочная рука

Сложила бы все их разом,

То лестница эта наверняка

Вершиной ушла бы за облака,

Почти не видная глазом.

И там, в космической вышине

(Представьте хоть на немножко),

С трассами спутников наравне

Стоял бы с товарищем на спине

Хороший парень Алешка!

Пускай не дарили ему цветов

И пусть не писали о нем в газете,

Да он и не ждет благодарных слов,

Он просто на помощь прийти готов,

Если плохо тебе на свете.

И если я слышу о дружбе твердой,

О сердце мужественном и скромном,

Я представляю не профиль гордый,

Не парус бедствия в вихре шторма,-

Я просто вижу одно окошко

В узорах пыли или мороза

И рыжеватого, щуплого Лешку,

Простого наладчика с «Красной Розы»...