Трилогия

Небо синее, высокая трава горит

цветами, лес звучит соловьями, кото-

рые из-за густой и пышной зелени

дубов и платанов весело приветствуют

весну... Как не любить Италии?..

Письмо из Рима, 14/26 мая 1837 г,

X... X...

I

Была весна. Под бархатистым сводом

Небес Италии природа расцвела

И нежилась. Полуденным народам

Не в диво блеск весны, но привела

Судьба на светлый праздник мимоходом

Младого путника: ему была

Неведома таинственная сила

Такой весны,- и все его манило,

Все тешило, всем восхищался он,

Восторженный и пылкий, с сердцем новым,

С душой могучею. Он был рожден

Далеко, там, на Севере суровом,

Наукою, поэзией вскормлен,

Любил изящное, пером и словом

Владеть умел, дух гордый слился в нем

С блестящим, образованным умом.

И так он чудным краем любовался,

Душистый ветра поцелуй вдыхал,

Под лаврами в былое увлекался,

О будущем, волнуемый, мечтал...

И наступала ночь, и раздавался

Вдруг голос соловья, и он внимал,

Трепещущий и томный, песни страстной

И находил, что жизнь и мир прекрасны!

Влюблен еще он не был, хоть порой

То личико, то ножка, то улыбка

В нем зажигали кровь,- но час-другой -

Он сознавал безгрешную ошибку,

Смеялся ей, остывши... Над главой

Мечтателя воздушно, бегло, шибко

Носились сны, разбросанные им

(И без конца), по мрежам путевым...

В досужный миг тянулись вереницей

Из роз и мотыльков в глазах его

Забытые им жены и девицы...

Но образа меж них ни одного

Не вызывал он! В тайную божницу

Высоких чувств - в храм сердца своего

Не допускал он легких привидений;

Он ждал!.. ждал новых, лучших впечатлений!..

Он не любил еще... но понимал,

Что есть любовь, как много в ней святого;

И потому он всей душой внимал

Напеву соловья, его родного

Томленья и призыва постигал

Сокрытый смысл... у путника младого

В груди запел тревожный, вещий глас:

«Когда ж?.. и где?.. Придет ли счастья час?..»

Младых надежд знакомое волненье,

Истома страстной сердца пустоты

Проснулись в нем. Предчувствия, виденья

Мелькают, веют сквозь туман мечты...

Он вслушивался в сладостное пенье,

И в светлый миг душевной полноты

Он восклицал: «Певец надежды милой,

Как много песнь твоя мне посулила!..»

II

Была опять весна... И миновало

Лет несколько с тех пор... В родном краю

Он был тогда, и не один! Настала,

Пришла ему пора сказать: «Люблю»,

Осуществить своей мечты бывалой

Любимый сон, и жизнь и страсть свою

Слить с жизнию другой и с страстью нежной,

И счастия узнать весь пыл мятежный...

Судьба, ему покорная, дала

Ему в удел простор уединенья

И тишину пустынного села,

Вдали людей, их вечного волненья,

Их злоязычия... Судьба была

С природой заодно, чтоб наслажденья

Он все имел,- и чары майских дней,

И солнце днем, и ночью соловей...

В полночный час, трепещущей рукою

Беззвучно он с дверей снимал затвор,

Шел, окружен предательскою мглою,

То шаг смирял, то напрягал свой взор,

И чуть дыша, к заветному покою

Он приходил... Но тайный разговор

Любовников стих робкий не опишет!..

Одни вдвоем! Пусть только бог их слышит!..

Кругом молчало все. Лишь соловьи

Бессчетные в лесу перекликались,

Сливали трели звонкие свои,

Раскатами протяжно заливались.

Все радости, все нежности любви

Так сильно в этих звуках выражались!

Им внемля, он шептал с улыбкой ей:

«Певец любви и счастья соловей!..»

III

И вновь когда-нибудь весна настанет...

И будет он по-прежнему один

Или с другими... Светский круг заманит

Его весельем, важный гражданин,

Блюстителем он пользы общей станет;

Иль будет просто мирный семьянин,

Обычаю и опыту послушный,

К мечтам тревожно-сладким равнодушный...

Но где бы ни был он,- наедине,

В семье, с людьми,- лишь только час полночный

Дня майского пробьет и в тишине

Подъемлет соловей свой гимн урочный,-

Вдруг сердце в нем забьется и во сне

Откликнется былому, и заочно

С подругою минувших счастья дней

Поделится он думою своей.

Он вспомнит все: заветное свиданье,

Далекий край, давнишнюю любовь,

Двухлетних, тщетных слез ее признанье

И тайну слез, пролитых ею вновь

От радости, при нем... В чаду мечтанья

Заблещет взор его, зажжется кровь...

И скажет он: «Певец воспоминанья,

Твой страстный гимн ее ли завещанье?..»

1847