* * *

Не понимаю,

      что со мною сталось?

Усталость, может, –

            может, и усталость.

Расстраиваюсь быстро

                  и грустнею,

когда краснеть бы нечего –

                        краснею.

А вот со мной недавно было в ГУМе,

да, в ГУМе,

      в мерном рокоте

                  и гуле.

Там продавщица с завитками хилыми

руками неумелыми и милыми

мне шею обернула сантиметром.

Я раньше был несклонен к сантиментам,

а тут гляжу,

         и сердце болью сжалось,

и жалость,

      понимаете вы,

                  жалость

к ее усталым чистеньким рукам,

к халатику

      и хилым завиткам.

Вот книга...

      Я прочесть ее решаю!

Глава –

      ну так,

            обычная глава,

а не могу прочесть ее –

                    мешают

слезами заслоненные глаза.

Я все с собой на свете перепутал.

Таюсь,

    боюсь искусства, как огня.

Виденья Малапаги,

            Пера Гюнта, –

мне кажется,

          все это про меня.

А мне бубнят,

      и нету с этим сладу,

что я плохой,

         что с жизнью связан слабо.

Но если столько связано со мною,

я что–то значу, видимо,

                    и стою?

А если ничего собой не значу,

то отчего же

        мучаюсь и плачу?!

1956