Баллада о блаженном цветении

То было позднею весной, а может, ранним летом.

Я шел со станции одной, дрозды трещали где-то,

И день, процеженный листвой, стоял столбами света.

Цвела земля внутри небес в неповторимой мощи,

Четыре девушки цвели внутри дубовой рощи.

Над ними мяч и восемь рук еще совсем ребячьих,

Тянущихся из-за спины, неловко бьющих мячик.

Тянущихся из-за спины, как бы в мольбе воздетых,

И в воздухе, как на воде, стоял волнистый след их.

Так отстраняются, стыдясь минут неотвратимых,

И снова тянутся, любя, чтоб оттолкнуть любимых.

Так улыбнулись мне они, и я свернул с дороги,

Казалось, за руку ввели в зеленые чертоги,

Чертоги неба и земли, и юные хозяйки...

Мы поиграли с полчаса на той лесной лужайке.

Кружился волейбольный мяч, цвели ромашек стайки,

Четыре девушки цвели, смеялись то и дело,

И среди них была одна — понравиться хотела.

Всей добротой воздетых рук, улыбкою невольной,

Глазами — радостный испуг от смелости крамольной,

Был подбородка полукруг еще настолько школьный,..

Всей добротой воздетых рук, улыбкою невольной.

А я ушел своим путем и позабыл об этом.

То было позднею весной, а может, ранним летом.

Однажды ночью я проснусь с тревогою тяжелой,

И станет мало для души таблетки валидола.

Сквозняк оттуда (люк открыт!) зашевелит мой волос,

И я услышу над собой свой юношеский голос:

— Что жизнь хотела от тебя, что ты хотел от жизни?

Пришла любовь, ушла любовь — не много и не мало.

Я только помню — на звонок, сияя, выбегала.

Пришла любовь, ушла любовь — ни писем, ни открыток.

Была оплачена любовь мильоном мелких пыток.

И все, что в жизни мне далось — ни бедной, ни богатой,

Со мной существовало врозь, уничтожалось платой.

И все, что мужеством далось или трудом упорным,

С душой существовало врозь и становилось спорным.

Но был один какой-то миг блаженного цветенья,

Однажды в юности возник, похожий на прозренье.

Он был превыше всех страстей, всех вызубренных истин,

Единственный из всех даров, как небо бескорыстен!

Так вот что надо было мне при жизни и от жизни,

Что жизнь хотела от меня, что я хотел от жизни.

В провале безымянных лет, у времени во мраке

Четыре девушки цветут, как ландыши в овраге.

И если жизнь горчайший вздох, то все же бесконечно

Благодарю за четырех и за тебя, конечно.

1967