Цыганы на пристани

На пристани цыганы.

В глазах темным-темно.

Граненые стаканы.

Дешёвое вино.

Ладонями кривыми

Стирая пот с лица,

Сидят в лохматом дыме

Два старых кузнеца.

Давясь сухою воблой,

Переходя на крик,

Давясь слезою тёплой,

Заговорил старик

(Руками рвя у горла

Потрёпанный сатин):

– Одиннадцать помёрло,

Двенадцатый один!

Стоит мальчонка рядом,

Кудряв и черномаз.

Глядит серьёзным взглядом,

С отца не сводит глаз.

Бледнея от обиды,

Нахохленней птенца,

Глядит, глядит сердито

На пьяного отца.

А тот всё рвёт у горла

Потрёпанный сатин:

– Одиннадцать помёрло,

Двенадцатый один!

Есть лошадь, жеребёнок…

И баба тоже есть.

А это мой ребёнок,

И вот я, вот я весь!

Пока ещё не слабый,

Пока ещё в ходу,

Возьму ребёнка, бабу,

Из табора уйду.

Тебя любил я, Боже,

Покрепче, чем коня,

Цыганский бог, за что же

Обидел ты меня?!

Тобой обижен цыган.

За что узял детей?

Уйду в село на выгон

Пасти чужих коней.

Сыночек! Человечек!

Где братья? Братья – нет!

Буфетчик, эй, буфетчик!

Дай мальчику конфет!

Дай мальчику печенье,

Котлеты тоже дай!

Мученье есть мученье,

Гуляй, сынок, гуляй!

Но мальчик головою

Мотает: «Не хочу!»

Ладошкою худою

Бьёт батьку по плечу.

Он сердится. Он мёрзнет.

Он тычет кулаком.

– Пидём до мамки. Поздно.

Пидём, отец, пидём!

Подняв шапчонку с полу,

Шатаясь, встал цыган.

Его ведёт за полу

Упрямый мальчуган.

Ведёт его сурово,

Быть может, до конца

Притихшего, хмельного,

Усталого отца.