Дерево

Бессмысленное, злобное, зимой

безлиственное, стадии угля

достигнувшее колером, самой

природой предназначенное для

отчаянья, -- которого объем

никак не калькулируется, -- но

в слепом повиновении своем

уже переборщившее, оно,

ушедшее корнями в перегной

из собственных же листьев и во тьму --

вершиною, стоит передо мной,

как символ всепогодности, к чему

никто не призывал нас, несмотря

на то, что всем нам свойственна пора,

когда различья делаются зря

для солнца, для звезды, для топора.

1970