Фонтан

Из пасти льва

струя не журчит и не слышно рыка.

Гиацинты цветут. Ни свистка, ни крика,

никаких голосов. Неподвижна листва.

И чужда обстановка сия для столь грозного лика,

и нова.

Пересохли уста,

и гортань проржавела: металл не вечен.

Просто кем-нибудь наглухо кран заверчен,

хоронящийся в кущах, в конце хвоста,

и крапива опутала вентиль. Спускается вечер;

из куста

сонм теней

выбегает к фонтану, как львы из чащи.

Окружают сородича, спящего в центре чаши,

перепрыгнув барьер, начинают носиться в ней,

лижут морду и лапы вождя своего. И, чем чаще,

тем темней

грозный облик. И вот

наконец он сливается с ними и резко

оживает и прыгает вниз. И все общество резво

убегает во тьму. Небосвод

прячет звезды за тучу, и мыслящий трезво

назовет

похищенье вождя --

так как первые капли блестят на скамейке --

назовет похищенье вождя приближеньем дождя.

Дождь спускает на землю косые линейки,

строя в воздухе сеть или клетку для львиной семейки

без узла и гвоздя.

Теплый

дождь

моросит.

Как и льву, им гортань

не остудишь.

Ты не будешь любим и забыт не будешь.

И тебя в поздний час из земли воскресит,

если чудищем был ты, компания чудищ.

Разгласит

твой побег

дождь и снег.

И, не склонный к простуде,

все равно ты вернешься в сей мир на ночлег.

Ибо нет одиночества больше, чем память о чуде.

Так в тюрьму возвращаются в ней побывавшие люди

и голубки -- в ковчег.

1967

* Датировано декабрЈм 1967 в SP.