* * *

Но грустно думать, что напрасно

Была нам молодость дана.

А.С. Пушкин

В наш век томительного знанья,

     Корыстных дел

Шли три души на испытанья

     В земной предел.

И им рекла господня воля:

     «В чужбине той

Иная каждой будет доля

     И суд иной.

Огнь вдохновения святого

     Даю я вам;

Восторгам вашим будет слово

     И власть мечтам.

Младую грудь наполню каждой,

     В краю земном

Понятьем правды, чистой жаждой,

     Живым лучом.

И если дух падет ленивый

     В мирском бою,—

Да не винит ваш ропот лживый

     Любовь мою».

И на заветное призванье

     Тогда сошли

Три женские души в изгнанье

     На путь земли.

Одной из них судило провиденье

Впервые там увидеть дольный мир,

Где, воцарясь, земное просвещенье

Устроило свой Валфазарский пир.

Ей пал удел познать неволи светской

Всю лютую и пагубную власть,

Ей с первых лет велели стих свой детской

К ногам толпы смиренной данью класть;

Свои нести моления и пени

В житейский гул, на площадь людных зал,

Потехою служить холодной лени,

Быть жертвою бессмысленных похвал.

И с пошлостью привычной, безотлучной

Сроднилася и ужилась она,

Заветный дар ей стал гремушкой звучной,

Заглохли в ней святые семена.

О днях благих, о прежней ясной думе

Она теперь не помнит и во сне;

И тратит жизнь в безумном светском шуме,

Своей судьбой довольная вполне.

   Другую бросил бог далеко

   В американские леса;

   Велел ей слушать одиноко

   Пустынь святые голоса;

   Велел бороться ей с нуждою,

   Противодействовать судьбе,

   Всё отгадать самой собою,

   Всё заключить в самой себе.

   В груди, испытанной страданьем,

   Хранить восторга фимиам;

   Быть верной тщетным упованьям

   И неисполненным мечтам.

   И с данным ей тяжелым благом

   Она пошла, как бог судил,

   Бесстрашной волью, твердым шагом,

   До истощенья юных сил.

   И с высоты, как ангел веры,

   Сияет в сумраке ночном

   Звезда не нашей полусферы

   Над гробовым ее крестом.

   Третья — благостию бога

   Ей указан мирный путь,

   Светлых дум ей было много

   Вложено в младую грудь.

   Сны в ней гордые яснели,

   Пелись песни без числа,

   И любовь ей с колыбели

   Стражей верною была.

   Все даны ей упоенья,

   Блага все даны сполна,

   Жизни внутренней движенья,

   Жизни внешней тишина.

   И в душе, созрелой ныне,

   Грустный слышится вопрос:

   В лучшей века половине

   Что ей в мире удалось?

   Что смогла восторга сила?

   Что сказал души язык?

   Что любовь ее свершила,

   И порыв чего достиг?—

   С прошлостью, погибшей даром,

   С грозной тайной впереди,

   С бесполезным сердца жаром,

   С волей праздною в груди,

   С грезой тщетной и упорной,

   Может, лучше было ей

   Обезуметь в жизни вздорной

   Иль угаснуть средь степей...

Февраль 1854, Дерпт