Песня о камаринском мужике

Ах ты, милый друг, камаринский мужик,

Ты зачем, скажи, по улице бежишь?

  Народная песня

I

Как на улице Варваринской

Спит Касьян, мужик камаринский.

Борода его всклокочена

И _дешевкою_ подмочена;

Свежей крови струйки алые

Покрывают щеки впалые.

   Ах ты, милый друх, голубчик мой Касьян!

   Ты сегодня именинник, значит - пьян.

   Двадцать девять дней бывает в феврале,

   В день последний спят Касьяны на земле.

   В этот день для них зеленое вино

   Уж особенно пьяно, пьяно, пьяно.

Февраля двадцать девятого

Целый штоф вина проклятого

Влил Касьян в утробу грешную,

Позабыл жену сердечную

И своих родимых деточек,

Близнецов двух, малолеточек.

   Заломивши лихо шапку набекрень,

   Он отправился к куме своей в курень.

   Там кума его калачики пекла;

   Баба добрая, румяна и бела,

   Испекла ему калачик горячо

   И уважила... еще, еще, еще.

2

В это время за лучиною,

С бесконечною кручиною

Дремлет-спит жена Касьянова,

Вспоминая мужа пьяного:

«Пресвятая богородица!

Где злодей мой хороводится?»

   Бабе снится, что в веселом кабаке

   Пьяный муж ее несется в трепаке,

   То прискочит, то согнется в три дуги,

   Истоптал свои смазные сапоги,

   И руками и плечами шевелит...

   А гармоника пилит, пилит, пилит.

Продолжается видение:

Вот приходят в _заведение_

Гости, старые приказные,

Отставные, безобразные,

Красноносые алтынники,

Все Касьяны именинники.

   Пуще прежнего веселье и содом.

   Разгулялся, расплясался пьяный дом,

   Говорит Касьян, схватившись за бока!

   «А послушай ты, приказная строка,

   У меня бренчат за пазухой гроши:

   Награжу тебя... Пляши, пляши, пляши!?

3

Осерчало _благородие_:

«Ах ты, хамово отродие!

За такое поношение

На тебя подам прошение.

Накладу еще в потылицу!

Целовальник, дай чернильницу!»

   Продолжается все тот же вещий сон:

   Вот явился у чиновных у персон

   Лист бумаги с государственным орлом.

   Перед ним Касьян в испуге бьет челом,

   А обиженный куражится, кричит

   И прошение строчит, строчит, строчит.

«Просит... имя и фамилия...

Надо мной чинил насилия

Непотребные, свирепые,

И гласил слова нелепые:

Звал _строкой_, противно званию...

Подлежит сие к поданию...»

   Крепко спит-храпит Касьянова жена.

   Видит баба, в вещий сон погружена,

   Что мужик ее, хоть пьян, а не дурак,

   К двери пятится сторонкою, как рак,

   Не замеченный чиновником-врагом,

   И - опять к куме бегом, бегом, бегом.

4

У кумы же печка топится,

И кума спешит, торопится,

Чтобы трезвые и пьяные

Калачи ее румяные

Покупали, не торгуяся,

На калачницу любуяся.

   Эко горе, эко горюшко, хоть плачь!

   Подгорел совсем у кумушки калач.

   Сам Касьян был в этом горе виноват?

   Он к куме своей явился невпопад,

   Он застал с дружком изменницу-куму.

   Потому что, потому что, потому...

«Ах ты, кумушка-разлапушка,

А зачем с тобой Потапушка?

Всех людей считая братцами, -

Ты не справилась со святцами.

Для Потапа безобразника

Нынче вовсе нету праздника!»

   Молодецки засучивши «рукава,

   Говорит Потап обидные слова:

   «Именинника поздравить мы не прочь

   Ты куму мою напрасно не порочь!»

   А кума кричит: «Ударь его, ударь!

   Засвети ему фонарь, фонарь, фонарь!»

5

Темной тучей небо хмурится.

Вся покрыта снегом улица;

А на улице Варваринской

Спит... мертвец, мужик камаринский,

И, идя из храма божия,

Ухмыляются прохожие.

   Но нашелся наконец из них один,

   Добродетельный, почтенный господин, -

   На Касьяна сердобольно посмотрел:

   «Вишь налопался до чертиков, пострел!»

   И потыкал нежно тросточкой его:

   «Да уж он совсем... того, того, того!»

Два лица официальные

На носилки погребальные

Положили именинника.

Из кармана два полтинника

Вдруг со звоном покатилися

И... сквозь землю провалилися.

   Засияло у хожалых «рождество»:

   Им понравилось такое колдовство,

   И с носилками идут они смелей,

   Будет им ужо на водку и елей;

   Марта первого придут они домой,

   Прогулявши ночь... с кумой, с кумой, с кумой.

1867