Церера

Посвящается графу

      Григорию Александровичу

      Кушелеву-Безбородко

      Rachette me fecit

Октябрь... клубятся в небе облака,

Уж утренник осеребрил слегка

Поблекшие листы березы и осины,

И окораллил кисть последую рябины,

И притупил иголки по соснам...

Пойти к пруду: там воды мертво-сонны,

Там в круг сошлись под куполом колонны

И всепечальнице земли водвигнут храм,

Храм миродержице — Церере...

                          Там

Я часто, по весенним вечерам,

Сидел один на каменной ступени

И в высь глядел, и в темной той выси

Одна звезда спадала с небеси

Вслед за другой мне прямо в душу... Тени

Ложилися на тихий пруд тогда

Так тихо, что не слышала вода,

Не слышали и темные аллеи

И на воде заснувшие лилеи...

Одни лишь сойка с иволгой не спят:

Тревожат песней задремавший сад,—

И этой песне нет конца и меры...

Но вечно нем громадный лик Цереры...

На мраморном подножии, в венце

Из стен зубчатых, из бойниц и башен,

Стоит под куполом, величественно-страшен,

Спокоен, и на бронзовом лице

Небесная гроза не изменит улыбки...

А очертания так женственны и гибки,

Так взгляд ее живительно-могуч,

И так дрожат в руках богини ключ

И пук колосьев, что сама природа,

А не художник, кажется, дала

Ей жизнь и будто смертным прорекла:

«Склонитесь перед ней — вот сила и свобода!»

Но вот, без мысли, цели и забот,

Обходит храм, по праздникам, народ;

На изваяние не взглянет ни единый,

И разве старожил, к соседу обратясь,

Укажет: «Вон гляди! беседку эту князь

Велел построить в честь Екатерины».