Серенький денек

Грязную тучу тошнило над городом.

Шмыгали ноги. Чмокали шины.

Шоферы ругались, переезжая прохожих.

Сгнивший покойник с соседнего кладбища

Во фраке, с облезшими пальцами,

Отнял у девочки куклу. Плакала девочка.

Святая привратница отхожего места

Варила для ангелов суп из старых газет:

- Цып, цып, цып, херувимчики...

Цып, цып, цып, серафимчики...

Брысь, ты, архангел проклятый,

Ишь, отдавил серафиму

Хвостик копытищем...

А на запасных путях

Старый глухой паровоз

Кормил жаркой чугунной грудью

Младенца-бога.

В яслях лежала блудница и плакала.

А тощий аскет на сносях

Волосатый, небритый и смрадный,

В райской гостиной, где пахло

Духами и дамской плотью,

Ругался черными словами,

Сражаясь из последних сил

С голой валлотоновой бабой11

И со скорпионами,

Ухватившими серебряной лапкою сахар.

Нос в монокле, писавший стихи,

Был сораспят аскету,

И пах сочувственно

Пачулями и собственным полом.

Медведь в телесном трико кувыркался.

Райские барышни

Пили чай и были расстроены.

А за зеркальным окном

Сгнивший покойник во фраке,

Блудница из яслей,

Бог паровозный

И Божья матерь,

Грустно мешая ногами навозную жижу

Шли на запад,

К желтой сусальной звезде,

Плясавшей на небе.

10 декабря 1915