Песня незнакомой девочке

Я нес ее в госпиталь. Пела

Сирена в потемках отбой,

И зарево после обстрела

Горело над черной Невой.

Была она, словно пушинка,

Безвольна, легка и слаба.

Сползла на затылок косынка

С прозрачного детского лба.

И мука бесцветные губы

Смертельным огнем запекла.

Сквозь белые сжатые зубы

Багровая струйка текла.

И капала тонко и мелко

На кафель капелью огня.

В приемном покое сиделка

Взяла эту жизнь у меня.

И жизнь приоткрыла ресницы,

Сверкнула подобно лучу,

Сказала мне голосом птицы:

- А я умирать не хочу...

И слабенький голос заполнил

Мое существо, как обвал.

Я памятью сердца запомнил

Лица воскового овал.

Жизнь хлещет метелью. И с краю

Летят верстовые столбы.

И я никогда не узнаю

Блокадной девчонки судьбы.

Осталась в живых она, нет ли?

Не видно в тумане лица.

Дороги запутаны. Петли

На петли легли без конца.

Но дело не в этом, не в этом.

Я с новой заботой лечу.

И слышу откуда-то, где-то:

- А я умирать не хочу...

и мне не уйти, не забыться.

Не сбросить тревоги кольцо.

Мне видится четко на лицах

Ее восковое лицо.

Как будто бы в дымке рассвета,

В неведомых мне округах,

Тревожная наша планета

Лежит у меня на руках.

И сердце пульсирует мелко,

Дрожит под моею рукой.

Я сам ее врач, и сиделка,

И тихий приемный покой.

И мне начинать перевязку,

Всю ночь в изголовье сидеть,

Рассказывать старую сказку,

С январской метелью седеть.

Глядеть на созвездья иные

Глазами земными в века.

И слушать всю ночь позывные

Бессмертного сердца. Пока,

Пока она глаз не покажет,

И не улыбнется в тени,

И мне благодарно не скажет:

- Довольно. Иди отдохни.

1964