Булевар

С минуту лишь с бульвара прибежав,

Я взял перо - и право очень рад,

Что плод над ним моих привычных прав

Узнает вновь бульварный маскерад;

Сатиров я для помощи призвав,

Подговорю, - и все пойдет на лад. -

Ругай людей, но лишь ругай остро;

Не то - ... ко всем чертям твое перо!..

Приди же из подземного огня,

Чертенок мой, взъерошенный остряк,

И попугаем сядь вблизи меня.

«Дурак» скажу - и ты кричи «дурак».

Не устоит бульварная семья -

Хоть морщи лоб, хотя сожми кулак,

Невинная красотка в 40 лет -

Пятнадцати тебе все нет как нет!

И ты, мой старец с рыжим париком,

Ты, депутат столетий и могил,

Дрожащий весь и схожий с жеребцом,

Как кровь ему из всех пускают жил,

Ты здесь бредешь и смотришь сентябрем,

Хоть там княжна лепечет: как он мил!

А для того и силится хвалить,

Чтоб свой порок в Ч**** извинить!...

Подалее на креслах там другой;

Едва сидит согбенный сын земли;

Он как знаток глядит в лорнет двойной;

Власы его в серебряной пыли.

Он одарен восточною душой,

Коль душу в нем в сто лет найти могли. -

Но я клянусь (пусть кончив - буду прах),

Она тонка, когда в его ногах. -

И что ж? - он прав, он прав, друзья мои,

Глупец, кто жил, чтоб на диэте быть;

Умен, кто отдал дни свои любви;

И этот муж копил: чтобы любить.

Замен души он находил в крови. -

Но тот блажен, кто может говорить,

Что он вкушал до капли мёд земной,

Что он любил и телом и душой!......

И я любил! - опять к своим страстям!

Брось, брось свои безумные мечты! -

Пора склонить внимание на дам,

На этих кандидатов красоты,

На их наряд - как описать всё вам?

В наряде их нет милой простоты:

Все так высоко, так взгромождено,

Как бурею на них нанесено.

Приметна спесь в их пошлой болтовне,

Уста всегда сказать готовы: нет. -

И холодны они, как при луне

Нам кажется прабабушки портрет;

Когда гляжу, то право жалко мне,

Что вкус такой имеет модный свет. -

Ведь думают тенетом лент, кисей,

Как зайчиков, поймать моих друзей.

Сидел я раз случайно под окном,

И вдруг головка вышла из окна,

Незавита, и в чепчике простом -

Но как божественна была она.

Уста и взор - стыжусь! в уме моем

Головка та ничем не изгнана;

Как некий сон младенческих ночей

Или как песня матери моей. -

И сколько лет уже прошло с тех пор!..

О верьте мне, красавицы Москвы,

Блистательный ваш головной убор

Вскружить не в силах нашей головы.

Все платья, шляпы, букли ваши вздор,

Такой же вздор, какой твердите вы,

Когда идете здесь толпой комет,

А маменьки бегут за вами вслед.

Но для чего кометами я вас

Назвал, глупец тупейший то поймет,

И сам Башуцкой объяснит тотчас. -

Комета за собою хвост влечет;

И это всеми признано у нас,

Хотя - что? в нем, никто не разберет:

За вами ж хвост оставленных мужьев,

Вздыхателей и бедных женихов! -

О женихи! о бедный Мосолов;

Как не вздохнуть, когда тебя найду,

Педантика, из рода петушков,

Средь юных дев как будто бы в чаду; -

Хотя и держишься размеру слов,

Но ты согласен на свою беду,

Что лучше все не думав говорить,

Чем глупо думать, и глупей судить.

Он чванится, что точно русский он;

Но если бы таков был весь народ,

То я бы из Руси пустился вон. -

И то сказать, чудесный патриот;

Лишь своему языку обучен,

Он этим край родной не выдает:

А то б узнали всей земли концы,

Что есть у нас подобные глупцы.

(Продолжение впредь.)