* * *

Как часто, пестрою толпою окружен,

Когда передо мной, как будто бы сквозь сон,

     При шуме музыки и пляски,

При диком шепоте затверженных речей,

Мелькают образы бездушные людей,

     Приличьем стянутые маски,

Когда касаются холодных рук моих

С небрежной смелостью красавиц городских

     Давно бестрепетные руки, –

Наружно погружась в их блеск и суету,

Ласкаю я в душе старинную мечту,

     Погибших лет святые звуки.

И если как–нибудь на миг удастся мне

Забыться, – памятью к недавней старине

     Лечу я вольной, вольной птицей;

И вижу я себя ребенком, и кругом

Родные всё места: высокий барский дом

     И сад с разрушенной теплицей;

Зеленой сетью трав подернут спящий пруд,

А за прудом село дымится – и встают

     Вдали туманы над полями.

В аллею темную вхожу я; сквозь кусты

Глядит вечерний луч, и желтые листы

     Шумят под робкими шагами.

И странная тоска теснит уж грудь мою;

Я думаю об ней, я плачу и люблю,

     Люблю мечты моей созданье

С глазами, полными лазурного огня,

С улыбкой розовой, как молодого дня

     За рощей первое сиянье.

Так царства дивного всесильный господин –

Я долгие часы просиживал один,

     И память их жива поныне

Под бурей тягостных сомнений и страстей,

Как свежий островок безвредно средь морей

     Цветет на влажной их пустыне.

Когда ж, опомнившись, обман я узнаю

И шум толпы людской спугнет мечту мою,

     На праздник незванную гостью,

О, как мне хочется смутить веселость их

И дерзко бросить им в глаза железный стих,

     Облитый горечью и злостью!..

1–е января

1840