Последнее новоселье

Меж тем как Франция, среди рукоплесканий

И кликов радостных, встречает хладный прах

Погибшего давно среди немых страданий

В изгнаньи мрачном и цепях;

Меж тем как мир услужливой хвалою

Венчает позднего раскаянья порыв

И вздорная толпа, довольная собою,

Гордится, прошлое забыв, -

Негодованию и чувству дав свободу,

Поняв тщеславие сих праздничных забот,

Мне хочется сказать великому народу:

Ты жалкий и пустой народ!

Ты жалок потому, что Вера, Слава, Гений,

Всё, всё великое, священное земли,

С насмешкой глупою ребяческих сомнений

Тобой растоптано в пыли.

Из Славы сделал ты игрушку лицемерья,

Из вольности - орудье палача,

И все заветные, отцовские поверья

Ты им рубил, рубил с плеча;

Ты погибал! - и Он явился, с строгим взором,

Отмеченный божественным перстом,

И признан за вождя всеобщим приговором,

И ваша жизнь слилася в Нём;

И вы окрепли вновь в тени его державы,

И мир трепещущий в безмолвии взирал

На ризу чудную могущества и славы.

Которой вас Он одевал.

Один - Он был везде, холодный, неизменный,

Отец седых дружин, любимый сын молвы,

В степях Египетских, у стен покорной Вены,

В снегах пылающей Москвы!

А вы, что делали, скажите, в это время?

Когда в полях чужих Он гордо погибал,

Вы потрясали власть избранную как бремя?

Точили в темноте кинжал?

Среди последних битв, отчаянных усилий,

В испуге не поняв позора своего,

Как женщина Ему вы изменили

И как рабы вы предали Его.

Лишенный прав и места гражданина,

Разбитый свой венец Он снял и бросил сам,

И вам оставил Он в залог родного сына -

Вы сына выдали врагам!

Тогда, отяготив позорными цепями,

Героя увезли от плачущих дружин,

И на чужой Скале, за синими морями,

Забытый, Он угас один -

Один, - замучен мщением бесплодным,

Безмолвною и гордою тоской -

И как простой солдат в плаще своем походном

Зарыт наемною рукой.

                ***

Но годы протекли, и ветреное племя

Кричит: «Подайте нам священный этот прах!

«Он наш! Его теперь, великой жатвы семя,

«Зароем мы в спасенных Им стенах!»

- И возвратился Он на родину; - безумно,

Как прежде, вкруг Него теснятся и бегут,

И в пышный гроб, среди Столицы шумной,

Остатки тленные кладут.

Желанье позднее увенчано успехом!

И краткий свой восторг сменив уже другим,

Гуляя топчет их с самодовольным смехом

Толпа, дрожавшая пред Ним.

                ***

И грустно мне, когда подумаю, что ныне

Нарушена святая тишина

Вокруг Того, Кто ждал в своей пустыне

Так жадно, столько лет спокойствия и сна!

И если Дух Вождя примчится на свиданье

С гробницей новою, где прах Его лежит,

Какое в Нём негодованье

При этом виде закипит!

Как будет Он жалеть, печалию томимый,

О знойном острове, под небом дальних стран,

Где сторожил Его, как Он непобедимый,

Как Он великий, Океан!