Кавказская быль

Кавказ освещается полной луной;

Аул и станица на горном покате

Соседние спят; лишь казак молодой,

Без сна, одинокий, сидит в своей хате.

Напрасно, казак, ты задумчив сидишь,

И сердца биеньем минуты считаешь;

Напрасно в окно на ручей ты глядишь,

Где тайного с милой свидания чаешь.

Желанный свидания час наступил,

Но нет у ручья кабардинки прекрасной,

Где счастлив он первым свиданием был

И первой любовию девы, им страстной;

Где, страстию к деве он сам ослеплен,

Дал клятву от веры своей отступиться,

И скоро принять Магометов закон,

И скоро на Фати прекрасной жениться.

Глядит на ручей он, сидя под окном,

И видит он вдруг, близ окна, перед хатой,

Угрюмый и бледный, покрыт башлыком,

Стоит кабардинец под буркой косматой.

То брат кабардинки, любимой им, был,

Давнишний кунак казаку обреченный;

Он тайну любви их преступной открыл:

Беда кабардинке, яуром прельщенной!

«Сестры моей ждешь ты? - он молвит. - Сестра

К ручью за водой не пойдет уже, чаю;

Но клятву жениться ты дал ей: пора!

Исполни ее... Ты молчишь? Понимаю.

Пойми ж и меня ты. Три дня тебя ждать

В ауле мы станем; а если забудешь,

Казак, свою клятву, - пришел я сказать,

Что Фати в день третий сама к нему будет».

Сказал он и скрылся. Казак молодой

Любовью и совестью три дни крушится.

И как изменить ему вере святой?

И как ему Фати прекрасной лишиться?

И вот на исходе уж третьего дня,

Когда он, размучен тоскою глубокой,

Уж в полночь, жестокий свой жребий кляня,

Страдалец упал на свой одр одинокий, -

Стучатся; он встал, отпирает он дверь;

Вошел кабардинец с мешком за плечами;

Он мрачен как ночь, он ужасен как зверь,

И глухо бормочет, сверкая очами:

«Сестра моя здесь, для услуг кунака», -

Сказал он и стал сопротиву кровати,

Мешок развязал, и к ногам казака

Вдруг выкатил мертвую голову Фати.

«Для девы без чести нет жизни у нас;

Ты - чести и жизни ее похититель -

Целуйся ж теперь с ней хоть каждый ты час!

Прощай! я - кунак твой, а бог - тебе мститель!»

На голову девы безмолвно взирал

Казак одичалыми страшно очами;

Безмолвно пред ней на колени упал,

И с мертвой - живой сочетался устами...

Сребрятся вершины Кавказа всего;

Был день; к перекличке, пред дом кошевого,

Сошлись все казаки, и нет одного -

И нет одного казака молодого!

1815