Зеебрюгге

Я вечером увидел Зеебрюгге,

В лиловой пене брандера плечо,

След батарей за дюнами на юге

Я, как легенду черную, прочел.

Пустыней мол и виадук сияли,

Дымилась моря старая доска,

И жирной нефти плавала в канале

Оранжево–зеленая тоска.

Простого дня тягучее качанье,

В нем чуть дрожал полузабытый миф,

Когда сюда ворвались англичане,

Ночную гавань боем ослепив.

Далекий бой — он ничего не весил

На горизонте нынешнего дня,

Как будто клочья дымовой завесы

На вечер весь окутали меня.

Я пил и ел, я думал, не проснется

Во мне война — сны день мой заглушат:

Мне снился блеск форштевня миноносца,

Которым крейсер к молу был прижат.

Мне снился брандер, тонущий кормою,

И на корме — тяжелый сверток тел,

И виадук воздушною тюрьмою,

Искрящейся решеткой просвистел.

Мне снился человек на парапете,

Над ним ракеты зыбились, пыля,

Он был одни в их погребальном свете,

За ним фор–марс горящий корабля.

Мне снилась та, с квадратными глазами,

Что сны мои пронзительно вела,

Отвага та, которой нет названья,

И не понять, зачем она была.

Проснулся я. Стояла ночь глухая,

На потолке, снимая ночи гарь,

Легко сверкнув и снова потухая,

Как гелиограф, шифровал фонарь.

1935