* * *

Галдарейка, рыжеватый снег,

небо в наступившем декабре,

хорошо и одиноко мне

на заставском замершем дворе.

Флигель окна тушит на снегу,

и деревья тонкие легки.

Не могу укрыться, не могу

от ночного инея тоски,

если небо светится в снегу,

если лай

      да дальние гудки...

Вот седой, нахохленный сарай

озарит рыданье петуха —

и опять гудки,

        и в переулке лай,

и заводу близкому вздыхать...

Всё я жду –

      придешь из–за угла,

где фонарь гадает на кольцо.

Я скажу:

      «Я — рада!

      Я ждала...

У меня холодное лицо...»

Выпал снег... С заводов шли давно.

«Я ждала не только эту ночь.

Лавочка пушиста и мягка.

Ни в душе,

       ни в мире не темно,

вздрагивает на небе слегка...»

Но ложится иней на плечах.

За тремя кварталами пыхтит

темный поезд, уходящий в час

на твои далекие пути...

1927 или 1928