* * *

Ничто не вернется.

          Всему предназначены сроки.

Потянутся дни,

          в темноту и тоску обрываясь,

как тянутся эти угрюмые, тяжкие строки,

которые я от тебя почему–то скрываю.

Но ты не пугайся. Я договор наш не нарушу.

Не будет ни слез, ни вопросов,

                       ни даже упрека.

Я только покрепче замкну

                опустевшую душу,

получше пойму, что теперь

                   навсегда одинока.

Она беспощадней всего,

                недоверья отрава.

Но  ты  не пугайся,

             ведь ты же спокоен и честен?

Узнаешь печали и радости собственной славы,

совсем не похожей на славу отверженных песен.

Я даже не буду

          из дому теперь отлучаться,

шататься по городу

            в поисках света людского.

Я всё потеряла –

           к чему же за малость цепляться.

Мне не во что верить,

            а веры – не выдумать снова.

Мы дачу наймем и украсим

            как следует дачу –

плетеною мебелью,

           легкой узорчатой тканью.

О нет, ты не бойся.

           Я так, как тогда, не заплачу,

Уже невозможно – уже совершилось прощанье..

Всё будет прекрасно,

          поверь мне, всё будет прекрасно,

на радость друзьям и на зависть

                      семействам соседним.

И ты никогда не узнаешь,

                что это – мертво и напрасно...

Таков мой подарок тебе – за измену

                                последний!

1949