* * *

О, где ты запела,

              откуда взманила,

откуда к жизни зовешь меня...

Склоняюсь перед твоею силой,

Трагедия, матерь живого огня.

Огонь, и воду, и медные трубы

(о, медные трубы — прежде всего!)

я прохожу,

       не сжимая губы,

страшное славя твое торжество.

Не ты ли сама

         последние годы

по новым кругам вела и вела,

горчайшие в мире

     волго–донские воды

из пригоршни полной испить дала...

О, не твои ли трубы рыдали

четыре ночи, четыре дня

с пятого марта в Колонном зале

над прахом, при жизни

                кромсавшим меня...

Не ты ль —

       чтоб твоим защитникам в лица

я вновь заглянула —

              меня загнала

в психиатрическую больницу,

и здесь, где горю ночами не спится,

встала в рост,

        и вновь позвала

на новый круг,

          и опять за собой,

за нашей

     совместной

          народной судьбой.

Веди ж, я знаю — тебе подвластно

все существующее во мне.

Я знаю паденья, позор напрасный,

я слабой бывала, постыдной, ужасной —

я никогда не бывала несчастной

в твоем сокрушающем ложь огне.

Веди ж, открывай, и рубцуй, и радуй!

Прямо в глаза взгляни

                    и скажи:

«Ты погибала взаправду — как надо.

Так подобало. Да будет жизнь!»

31 января 1954