Шуя-Ярви

Пока оглохший грузовик

Шофер в сердцах ругает «лярвой»,

Тоску как хочешь назови,

Я называю - «Шуя-ярви».

Я вышел к озеру.

(Окинь, и не забудь.)

Леса над ярами.

Густел рассвет,

И рыбаки

Проснулися на Шуя-ярви.

И ни романтики,

Ни бури

Высоких чувств,

Я увидал:

Валун,

Валун, как мамонт, бурый

И первородная вода.

Да шел рассвет седым опальником.

Он с моря шел на материк.

Шофер курил,

Скрипел напильником,

Дорогу в бога материл,

Я вспомнил Тихонова.

Губы

Сухая высушит тоска.

Когда бы смог я по зарубам

Большое слово отыскать.

Здесь в каждом камне онемели

Природы схватки и бои,

Твои тревоги, Вайнемейнен,

И руны древние твои.

А грузовик стоял,

И пыльный

И охромелый, как Тимур,

Пока ребята с лесопильни

Пришли на выручку к нему.

Мы пили чай, пропахший хвоей,

И целых три часа подряд

Я бредил наяву Москвою

И станцией «Охотный ряд».

Была ли в этой хвое сила,

Озерным ветром принесло,

Иль просто в воздухе носилось

И ждало настоящих слов,

Но только вдруг я понял сразу,

Какое счастье мне дано -

Простор

От Кеми до Кавказа

Считать родною стороной.

У Черноморья по лиманам

Следить, как звезды проплывут.

И эту ясность пониманья

Обычно гордостью зовут.

Но чай допит, уже над ярами

В труде обычном проходил

Обычный день

Он шел на Ярви,

Как поседелый бригадир.

Март 1939