Кавбригада перед атакой

Светало, нервничали кони,

Косясь, кусая удила,

И, как на холоду ладони,

Заря чуть розова была.

Кой-кто запомнил: оробелый,

В дымках недвижимый лесок

И командира кудерь белый,

От инея седой висок.

И, мерзлые поводья тронув,

Бесстрашно напрягая слух,

Как будто ждали эскадроны,

Что рядом запоет петух.

Ударило. Коней равняли.

Еще неясно было тут,

Что эти звезды над бровями,

Блистая острыми краями,

Над битвой высоко взойдут.

Ударило. Затихло. Вскоре

У горизонта раздалось.

Ударило - за сине море

От родины куда-то вкось.

В протяжных, яростных полетах

Мир колыхнулся, замелькал.

Есть среди пушек толсторотых

Певцы, достойные похвал!

В рядах сказали: «Наши!» Где-то

Просвистнула и стихла плеть.

Дал горизонт два-три ответа,

И замолчал, и начал петь.

И небо в громе и обвалах

Тряслось, сужая полукруг.

И было что-то в интервалах

Спокойное, как смерти вдруг.

Но издалече, издалёка

Означилось сквозь мертвый гром,

Грустя и воздух вбрав глубоко,

Пошло «ура-а», крестясь штыком.

Нахлынувшее, человечье,

Отчаянное!.. Как гора,

Оно ползло врагу на плечи

И перекатывалось - «ура».

И вспомнили: оно недаром -

Пятнадцатый стрелковый полк,

Бинтуя раны комиссару,

С багровым знаменем пошел.

Махнула смертная прохлада

Стремян повыше, ниже грив,

Стояла ровно кавбригада,

Глаза клинками заслонив.

Но было трудно заслониться

От грохота того, и вот

Вдали, как пойманный убийца,

Затараторил пулемет.

Как ни считал, все было мало,

Сбивался с счета - и опять,

Вдруг сбившись, начинал сначала,

И вновь не мог пересчитать.

И страшно было ждать. И хрипло

В рядах сказали тихо: «Что ж,

Ждать, чтоб дивизия погибла?»

Но командир, смиряя дрожь

Коня, который, зубы скаля,

Покачивался, -  ждал и ждал...

И вдруг, не сдерживаясь, дали

Ракетный подали сигнал.

Тогда он саблю вздел с разлета -

Спокойный, а лицо как мел.

И в первом эскадроне кто-то

Не выдержал. Стремясь, запел:

«Вихри враждебные веют над нами!..-

1934