Строителю Евгении Стэнман

Осыпаются листья, Евгения Стэнман, пора мне

Вспомнить весны и зимы, и осени вспомнить пора.

Не осталось от замка Тамары камня на камне,

Не хватило у осени листьев и золотого пера.

Старых книг не хватило на полках, чтоб перечесть их,

Будто б вовсе не существовал Майн Рид;

Та же белая пыль, та же пыльная зелень в предместьях,

И еще далеко до рассвета, еще не погас и горит

На столе у тебя огонек. Фитили этих ламп обгорели,

И калитки распахнуты, и не повстречаешь тебя.

Неужели вчерашнее утро шумело вчера, неужели

Шел вчера юго-западный ветер, в ладони трубя?

Эти горькие губы так памятны мне, и похоже,

Что еще не раскрыты глаза, не разомкнуты руки твои;

И едва прикоснешься к прохладному золоту кожи, -

В самом сердце пустынного сада гремят соловьи.

Осыпаются листья, Евгения Стэнман. Над ними

То же старое небо и тот же полет облаков.

Так прости, что я вспомнил твое позабытое имя

И проснулся от стука веселых твоих каблучков.

Как мелькали они, когда ты мне навстречу бежала,

Хохоча беспричинно, и как грохотали потом

Средь тифозной весны и обросших снегами привалов,

Под расстрелянным знаменем, под перекрестным огнем.

Сабли косо взлетали и шли к нам охотно в подруги.

Красногвардейские звезды не меркли в походах, а ты

Все бежала ко мне через смерть и тяжелые вьюги,

Отстраняя штыки часовых и минуя посты...

Я рубил по погонам, я знал, что к тебе прорубаюсь,

К старым вишням, к окну и к ладоням горячим твоим,

Я коня не зануздывал больше, я верил, бросаясь

Впереди эскадрона на пулеметы, что возвращусь невредим.

И в теплушке, шинелью укутавшись, слушал я снова,

Как сквозь сон, сквозь снега, сквозь ресницы гремят соловьи.

Мне казалось, что ты еще рядом, и понято все с полуслова,

Что еще не раскрыты глаза, не разомкнуты руки твои.

Я готов согласиться, что не было чаек над пеной,

Ни веселой волны, что лодчонку волной унесло.

Что зрачок твой казался мне чуточку меньше вселенной,

Неба не было в нем - впереди от бессонниц светло.

Я готов согласиться с тобою, что высохла влага

На заброшенных веслах в амбарчике нашем, и вот

Весь июнь под лодчонкой ночует какой-то бродяга,

Режет снасть рыболовной артели и песни поет.

Осыпаются листья, Евгения Стэнман. Пора мне

Вспомнить весны и зимы, и осени вспомнить пора.

Не осталось от замка Тамары камня на камне,

Не хватило у осени листьев и золотого пера.

Мы когда-то мечтали с тобой завоевывать страны,

Ставить в лунной пустыне кордоны и разрушать города;

Через желтые зори, через пески Казахстана

В свежем ветре экспресса по рельсам ты мчалась сюда.

И как ни был бы город старинный придирчив и косен, -

Мы законы Республики здесь утвердим и поставим на том,

Чтоб с фабричными песнями этими сладилась осень,

Мы ее и в огонь, и в железо, и в камень возьмем.

Но в строительном гуле без памяти, без перемены

Буду слушать дыханье твое, и, как вечность назад,

Опрокинется небо над нами, и рядом мгновенно

Я услышу твой смех, и твои каблучки простучат.

1932