* * *

Россию делает береза.

Смотрю спокойно и тверезо,

еще не зная отчего,

на лес с лиловинкою утра,

на то, как тоненько и мудро

береза врезана в него.

Она бела ничуть не чинно,

и это главная причина

поверить нашему родству.

И я живу не оробело,

а, как береза, черно–бело,

хотя и набело живу.

В ней есть прозрачность и безбрежность,

и эта праведная грешность,

и чистота – из грешной тьмы, –

которая всегда основа

всего людского и лесного,

всего, что – жизнь, Россия, мы.

Березу, как букварь, читаю,

стою, и полосы считаю,

и благодарности полна

за то, что серебром черненым

из лип, еловых лап, черемух,

как в ночь луна, горит она.

Ах ты, простуха, ах, присуха!

Боюсь не тяжкого проступка,

боюсь, а что, как, отличив

от тех, от свойских, не накажут

меня березовою кашей,

от этой чести отлучив...

А что, как смури не развеет

березовый горячий веник,

в парилке шпаря по спине...

Люби меня, моя Россия.

Лупи меня, моя Россия,

да только помни обо мне!

А я–то помню, хоть неброска

ты, моя белая березка,

что насмерть нас с тобой свело.

И чем там душу ни корябай,

как детство, курочкою рябой,

ты – все, что свято и светло.

1968