Через много лет

Самолет, на котором летишь, –

не моя ли стальная ладонь?

И окошко, в котором сидишь,

и полночного неба огонь, –

все открыто, как дьяволу, во мне,

все я вижу и ночью, и днем,

в бесконечной  тревожной стране...

Но вошла ты, прекрасная, в дом –

и экран моих мыслей погас.

Я не знаю, ты с кем и о чем

говоришь в этот сумрачный час,

поводя по привычке плечом...

1996