Наступает орава олухов...

Наступает орава олухов,

бледных, умных.

В комнате душно.

– Ну, зачем тебе столько подсолнухов,

а, Андрюшка?

Сотня красных здесь, триста медных...

(Посоветовать каждый горазд!)

А подсолнухи на мольбертах,

как пощечины хамам, горят!

А подсолнухи-то хорошие.

Точно в ядерном вареве мокли.

А подсолнухи – как колесики

огненного перпетуум-мобиле!

(Лишь искусство вечно на свете ведь...)

И Андрей поправляет штаны:

– Вот спасибо, зашли посоветовать.

Мне советы очень нужны.

Вот еще я хочу подсолнух,

желтый с синим, но чуть золотым...

Я намазал вон там. Пусть подсохнет.

Если выйдет что – поглядим.

Вы, конечно, правы, чего уж там,

что сужаю свои возможности.

Но ведь все мы ходим под солнышком,

но ведь все ходим под совестью!..

– Ты, Андрей, обратись к человеку.

К стройкам. К атому. К нашему веку...

(А подсолнухи гудят опаленно,

точно праздничные стадионы.

И тревожные есть, онемелые,

будто в полдень солнца затмение!)

– Вот и я говорю: сужаю.

Что мне делать с ними, не знаю.

Но один еще можно? Под заревом

облаков... Там подумаю я...

И довольные этим признанием

люди

          многозначительно переглядываются.

1973