Трое

А помнишь, мы клятвы давали

в каком-то вонючем подвале?

Фонариком  тускло светили,

три гильзы зажав как святыни,

поднявши багряные флаги

из мятой газетной бумаги...

О чем были клятвы ночные?

О счастье ли вечном России,

о том ли, что храбрыми будем

и славу Отчизне добудем,

сгорев, словно свечи растаяв, –

как Пушкин и как Чаадаев!

Нам снились тачанки и танки...

Любили нас Галки и Таньки.

Сегодня же бродим седые

по нищей  угрюмой России.

И нынче смешна, будто кряква,

любая высокая клятва.

Кому это клясться? А в шею

не хочется вам, фарисеи?!

Про честность вопя не вчера ли,

не все золотишко собрали?

Сойду я в подвал по привычке,

со мною – советские спички.

А нынче здесь вовсе не хуже:

валяется даже оружье,

шипят бегемотами трубы,

и спят на них бомжи, как трупы...

Но что это? Входят подростки?

Мерцают у них папироски...

Иль это фонарики тлеют?

О чем они там говорят?

А вдруг они всё разумеют,

высокие клятвы творят?

И слышится мне: – Только кровью...

И кто-то в ответ: – Лишь слезой...

И кто-то всех громче: – Любовью

мы выбор докажем им свой!

И слышу я, как запаленно

они разбежались во мглу.

И вижу я – словно иконы,

там книги мерцают в углу.

Шагнул я со спичкой поближе –

здесь Лермонтов, Пушкин и Блок...

Сказал я себе: так смотри же!

Ты, кажется, не одинок!

2000