В монастыре, припав к порогу...

В монастыре, припав к порогу,

иль в океане на плоту

в уединении подолгу

смотреть в сырую высоту.

И страстно вопрошать часами,

годами требовать, чтоб он

поговорил отдельно с вами,

терпеньем вашим изумлен.

И гневаться, что нет ответа

быть может лучшему – тебе?

Неужто он идет на это,

лишь снизойдя к большой толпе?

По мелочам не тратит время,

крутя вселенной веретье.

Ему смешно твое веленье,

высокомерие твое.

Но ведь с толпе, в гипнозе общем,

мы можем выдумать, что он

сказал нам что-то... Страшно очень,

что все обман и краткий сон.

И вот я тоже, тоже, тоже

уединясь, отворотясь,

в который раз, надменный Боже,

с тобой ищу живую связь.

Иль ты приходишь в час особый,

когда уставший человек

прощается с земною злобой

пред пламенем граничных рек?

Когда он ничего не просит,

за то, что жил, благодарит,

и вот тогда его возносит

тот, кто о страшном говорит...

1998