Вечерних сумерек растрава-синева...

Вечерних сумерек растрава-синева...

Когда значительно все то, что видишь, слышишь:

во тьме мальчишка поднял ворот, словно сыщик,

вороны носятся, качая дерева.

Газета свежая магнитится к столу –

ее поднимешь – искру выбросит страница.

А синий свет в окне, и чтоб мне провалиться,

коль не изменит цвет он нашему стеклу!

Вечерних сумерек растрава-синева,

когда не знаешь: хорошо тебе иль плохо...

Из снега лепят бабу белую и лошадь,

смеются дети. И невнятны их слова.

Я слышал: сумерки – особый час души.

Обычно в сумерках родятся, умирают.

Иль торопливо вдруг из дома убегают,

все бросив: примусы, любимых, барыши...

Наверно, кто-то свет особенный включил,

чтобы как будто сто бессмысленных игрушек

мерцали эти сто ворот и сто избушек.

Да не игрушка ли я сам каких-то сил?

Как оловянные фигурки в синема,

здесь тускло светятся: снег, серые заборы,

и люди толпами, и старые соборы...

Вечерних сумерек растрава-синева.

1976