Любовь не картошка

(Повесть)

Арон Фарфурник застукал наследницу дочку

С голодранцем студентом Эпштейном:

Они целовались! Под сливой у старых качелей.

Арон, выгоняя Эпштейна, измял ему страшно сорочку,

Дочку запер в кладовку и долго сопел над бассейном,

Где плавали красные рыбки. «Несчастный капцан!»1

Что было! Эпштейна чуть–чуть не съели собаки,

Madame иссморкала от горя четыре платка,

А бурный Фарфурник разбил фамильный поднос.

Наутро очнулся. Разгладил бобровые баки,

Сел с женой на диван, втиснул руки в бока

И позвал от слез опухшую дочку.

Пилили, пилили, пилили, но дочка стояла как идол,

Смотрела в окно и скрипела, как злой попугай:

«Хочу за Эпштейна».— «Молчать!!!» — «Хо–чу за Эпштейна».

Фарфурник подумал... вздохнул. Ни словом решенья не выдал,

Послал куда–то прислугу, а сам, как бугай,

Уставился тяжко в ковер. Дочку заперли в спальне.

Эпштейн–голодранец откликнулся быстро на зов:

Пришел, негодяй, закурил и расселся как дома.

Madame огорченно сморкается в пятый платок.

Ой, сколько она наплела удручающих слов:

«Сибирщик! Босяк! Лапацон! Свиная трахома!

Провокатор невиннейшей девушки, чистой как мак!..»

«Ша...— начал Фарфурник.— Скажите, могли бы ли вы

Купить моей дочке хоть зонтик на ваши несчастные средства?

Галошу одну могли бы ли вы ей купить?!»

Зажглись в глазах у Эпштейна зловещие львы:

«Купить бы купил, да никто не оставил наследства».

Со стенки папаша Фарфурника строго косится.

«Ага, молодой человек! Но я не нуждаюсь! Пусть так.

Кончайте ваш курс, положите диплом на столе

                                     и венчайтесь —

Я тоже имею в груди не лягушку, а сердце...

Пускай хоть за утку выходит — лишь был бы

                           счастливый ваш брак.

Но раньше диплома, пусть гром вас убьет,

                            не встречайтесь.

Иначе я вам сломаю все руки и ноги!»

«Да, да...— сказала madame.— В дворянской бане

                                       во вторник

Уже намекали довольно прозрачно про вас и про

                                         Розу,—

Их счастье, что я из–за пара не видела, кто!»

Эпштейн поклялся, что будет жить как затворник,

Учел про себя Фарфурника злую угрозу

И вышел, взволнованным ухом ловя рыданья

                                 из спальни.

Вечером, вечером сторож бил

В колотушку что есть силы!

Как шакал Эпштейн бродил

Под окошком Розы милой.

Лампа погасла, всхлипнуло окошко,

В раме — белое, нежное пятно.

Полез Эпштейн — любовь не картошка:

Гоните в дверь, ворвется в окно.

Заперли, заперли крепко двери,

Задвинули шкафом, чтоб было верней.

Эпштейн наклонился к Фарфурника дщери

И мучит губы больней и больней...

Ждать ли, ждать ли три года диплома?

Роза цветет — Эпштейн не дурак:

Соперник Поплавский имеет три дома

И тоже питает надежду на брак...

За дверью Фарфурник, уткнувшись в подушку,

Храпит баритоном, жена — дискантом.

Раскатисто сторож бубнит в колотушку,

И ночь неслышно обходит дом.

1910