Предпраздничное

Перед витринами каша:

Люди вежливо давят бока,

По–детски смеются взрослые,

Серьезны притихшие дети,

Какой–то младенец внизу

Ползает, мажет ладошкой по стеклам.

Забыты дела — банки, конторы,

Ты словно попал на «Остров беспечности».

В витринах пухло–курносые куклы

Молят: «Купите! Меня! Меня!»

Изумленные мишки, слоны и пингвины

Таращат на нас стекляшки–глаза.

Вот домик из пряничных плиток,

Вот уютная алая станция

С собачкой в дверях,

Вот хлев с толстяками–барашками...

Все стародавние наши мечты

Коммерсанты собрали в витринах.

Так любо толкаться, глазеть,

Улыбаться вместе со всеми

В теплом потоке людей,

Не думать, забыть хоть на час

О своей оболочке земной

В старомодном пальто,

Прикрытом вареником–шляпой...

К чертям!

В дверях — крутая вертушка.

В стеклянном вихре вонзаешься в зал:

Во все концы,

Во все этажи

Палитра всех попугайских тонов,—

Подарки — подарки — подарки...

Переливы — разливы огней,

Шорох маленьких ног.

Коротышки в пушистых гамашах

Обалдело сияют глазами...

А сбоку их мамы:

Ряды тонконогих газелей,—

В руках и под мышкой пакеты, пакеты..

За пальто меня тянет малыш,

Но я ведь не мама.

И мамы тоже в тревоге:

Где свой? Где чужой?

Где выход? Где вход?

Где сумочка? Где голова?..

Сбитая с ног продавщица —

Бретонско–парижский бутон,—

Как резинку, уста растянула

В устало–любезной улыбке:

«Что вам, сударь, угодно?»

В зеркале наискось вижу,

До чего он беспомощен — этот синьор,

Называемый мною...

Смотрю ошалело вокруг

И выбираю... десть писчей бумаги...

Какая фантазия!

Какой грандиозный размах!

1930