В угловом бистро

I. Каменщики

Ноги грузные расставивши упрямо,

Каменщики в угловом бистро сидят, –

Локти широко уперлись в мрамор...

Пьют, беседуют и медленно едят.

На щеках — насечкою известка,

Отдыхают руки и бока.

Трубку темную зажав в ладони жесткой,

Крайний смотрит вдаль, на облака.

Из–за стойки розовая тетка

С ними шутит, сдвинув вина в масть...

Пес хозяйский подошел к ним кротко,

Положил на столик волчью пасть.

Дремлют плечи, пальцы на бокале.

Усмехнулись, чокнулись втроем.

Никогда мы так не отдыхали,

Никогда мы так не отдохнем...

Словно житель Марса, наблюдаю

С завистью беззлобной из угла:

Нет пути нам к их простому раю,

А ведь вот он — рядом, у стола...

II. Чуткая душа

Сизо–дымчатый кот,

Равнодушно–ленивый скот,—

Толстая муфта с глазами русалки,—

Чинно и валко

Обошел всех, знакомых ему до ногтей,

Обычных гостей...

Соблюдая старинный обычай

Кошачьих приличий,

Обнюхал все каблуки,

Гетры, штаны и носки,

Потерся о все знакомые ноги...

И вдруг, свернувши с дороги,

Клубком по стене,—

Спираль волнистых движений,—

Повернулся ко мне

И прыгнул ко мне на колени.

Я подумал в припадке амбиции:

Конечно, по интуиции

Животное это

Во мне узнало поэта...

Кот понял, что я одинок,

Как кит в океане,

Что я засел в уголок,

Скрестив усталые длани,

Потому что мне тяжко...

Кот нежно ткнулся в рубашку,—

Хвост заходил, как лоза,—

И взглянул мне с тоскою в глаза...

«О друг мой!— склонясь над котом,

Шепнул я, краснея,—

Прости, что в душе я

Тебя обругал равнодушным скотом...»

Но кот, повернувши свой стан,

Вдруг мордой толкнулся в карман:

Там лежало полтавское сало в пакете.

Нет больше иллюзий на свете!

1932