Первый час года

Час бил; отверзся гроб пространный,

       Где спящих ряд веков лежит;

       Туда протекший год воззванный

       На дряхлых крылиях летит;

       Его туманы провождают

       И путь слезами омывают;

       Коса во длани не блестит,

       Но, смертных кровью пресыщенна

       И от костей их притупленна,

       Меж кипарисами висит.

       Сын вечности неизъясненной,

       Исторгнувшись из бездны вдруг,

       Крылами юности снабденный,

       Слетает в тусклый смертных круг;

       Фемиды дщери воскресают

       И пред лицом его играют;

       Весна усопшие красы

       Рассыпать перед ним стремится

       И вместо вихрей вывесть тщится

       Спокойны в январе часы.

       Она с улыбкою выходит

       Из храмины своей пустой,

       Дрожащих зефиров выводит

       На хладный воздух за собой;

       Но, взор одеждой закрывая

       И паки в храмину вступая,

       Стенет, что скинуть не могла

       Толь рано с древ одежд пушистых

       И погрузить в слезах сребристых

       Зимы железного чела.

       Грядет сын вечности священной

       Исполн влияния планет,

       И жребий мира сокровенный

       Во мрачной урне он несет;

       Пред ним ирой с щитом робеет,

       И червь у ног его немеет;

       Кривому острию косы

       Душа правдива лишь смеется,

       Не ропщет, что перестрижется

       Нить жизни в скорые часы.

       Иной рыдает иль трепещет,

       Что изощренно лезвее

       Уже над головою блещет,

       Готово поразить ее;

       Другой, стоя вдали, вздыхает

       И робки взоры простирает

       На нового небес посла,

       Железную стрелу держаща,

       О роковой свой брус точаща,

       Дабы пронзить его могла.

       Колики смертны почитают

       Сей новый год себе бичем

       И сколь не многи обретают

       Вождя к спокойной смерти в нем!

       Но если я твой одр суровый

       Слезой омою в год сей новый

       И ты -- в свой темный гроб сойдешь,

       Возможно ль, ах! -- при смерти люты

       Иметь тебе тогда минуты?

       Любезный друг! -- ты лишь уснешь.

       Когда же парки уважают

       Тобой боготворимых муз

       И ножниц острие смягчают,

       Да не прервется наш союз, --

       Тогда скажу я, восхищенный:

       «О Феб, Латоною рожденный!

       Еще дай новых нам годов,

       Да мы продлим дни в дружбе нежной,

       Доколе век наш безмятежней

       Не осребрит на нас власов!»

       1789