Воспоминания о весне 1947 года

Солнечно. Снег ноздреватый и старый

тает, как будто горит.

Лес, на ветру разминая суставы,

черный покуда стоит.

Сосны кой-где зеленеют да елки.

Влагой вскипают ложки.

Русские бабы разбитым проселком

тащат на спинах мешки.

На лошадях бы в такую дорогу —

пусть отдыхают пока…

Ждали:

придут мужики на подмогу —

два лишь пришли мужика.

— Ох, упаду я, наверно, Анютка,

в глазыньках стало темно… —

Русские бабы

в дырявой обутке

тащат на спинах зерно.

(Груз дорогой был доставлен на пристань

с первым гудком на реке.)

Верст шестьдесят до колхоза —

не близко,

даже когда налегке…

— Горстку сжевать бы…

Ты слышишь, Елена?

Горсть?..

— Не дразни, сатана! —

Русские бабы

в грязи по колено,

тащат в мешках семена.

Ну и дорога… Все круче и круче.

Вот наконец и ночлег.

Сунут в печурку сырые онучи,

вынут из торбочек хлеб —

черные,

с примесью всякой кусочки…

Молча присядут к столу

и, повечеряв с крутым кипяточком,

лягут впокат на полу.

Утром

(Ой, нет небольного местечка!)

еле поднимут мешки

и терпеливо начнут от крылечка

трудные мерять шажки.

…В полдень у склада Рожкова Надёха,

что возглавляет колхоз,

встретит их: — Господи! —

скажет со вздохом. —

Кажется, прибыл обоз…