* * *

Трудно, трудно, брат, трёхмерной тенью

В тесноте влачить свою судьбу!

На Канатчиковой – переуплотненье,

И на кладбище уж не в гробу,

Не в просторных погребах-хоромах, –

В жестяной кастрюльке прах хоронят.

Мир совсем не так уже обширен.

Поубавился и вширь, и ввысь...

Хочешь умереть? – Ступай за ширму

И тихонько там развоплотись.

Скромно, никого не беспокоя,

Без истерик, – время не такое!

А умрёшь – вокруг неукротимо

Вновь «младая будет жизнь играть»:

День и ночь шуметь охрипший примус,

Пьяный мать, рыгая, поминать...

Так-то! Был сосед за ширмой, был да выбыл.

Не убили – и за то спасибо!

Февраль 1929