* * *

Не знаю, как вы,

Но случалось со мной,

Что вспомню ее и краснею.

Давно это было.

За партой одной

Три года сидели мы с нею.

Был мягок,

Был тонок волос ее лен,

Простую лишь знавший укладку.

Скажу откровенно,

Что был я влюблен

До крайности в каждую прядку.

Но ей

Ничего я тогда не сказал,

И, чтоб не казаться беднягой,

Уехал в деревню и землю пахал

Простою двуконною тягой.

Пьянила земля,

И тепла и черна,

Смутила хмельное сознанье,

И в город, где стала учиться она,

Мое полетело признанье.

С надеждою

Ждал я от милой ответ,

Предавшись фантазии яркой.

Однажды мне подали синий конверт

С огромной красивою маркой.

Читать побежал

В молодой березняк,

Где часто бродил одинокий.

Не очень–то нежный,

Я сердцем размяк,

Увидев приветные строки.

Пока о стороннем беседа велась,

Был почерк ее одинаков;

Пошло про любовь – и увидел я вязь

Неясных готических знаков.

Что делать?

Вдруг свет в мою душу проник.

От счастья лицо разулыбив,

Любовное слово я чудом постиг,

Прочел по–немецки:

«Их либе...»

И помню, тогда же

В любовной тоске

Решил я, о школе мечтая,

Что эту строку

На чужом языке

Когда–нибудь всю прочитаю.

Два года

Сквозь дебри глаголов чужих

Спешил я к строке сбереженной.

Письмо развернул я.

«Их либе дих нихт!» –

Прочел, огорченьем сраженный.

О, знать бы тогда,

В том зеленом леске,

Чтоб совесть не знала уколов,

Что все отрицанья

В чужом языке

Ставятся после глаголов.

За многие годы

Изжил я вполне

Остатки наивности детской.

Но все же краснею,

А главное – мне

С тех пор не дается немецкий...