* * *

О женщина,

Краса земная,

Родня по линии прямой

Той, первой,

Изгнанной из рая,

Ты носишь рай

В себе самой.

Я говорю

Библейским стилем

И возглашаю горячо:

Не Петр–ключарь,

А я, Василий,

Заветным

Наделен ключом.

Мы любим

По земным законам,

И соблазняешь ты меня

Не яблочком одним,

Зеленым,

А сразу спелыми

Двумя.

О женщина,

Душа томится,

И жажда мучит

Все сильней.

Пить!..

Пить!..

Мне пить

И не напиться

Бедовой радости твоей.

* * *

Мы не подумали о том...

Мы не подумали о том,

Хоть и нетрудно догадаться,

Что если поджигают дом,

То страшно

В доме оставаться.

Игра любви,

Игра до слез.

Довольно бы,

Но поздно...

Поздно...

И начинается всерьез,

Что начиналось

Несерьезно.

И сердится по доброте,

И упрекает:

«Грубый!.. Грубый!..»

А губы ищут в темноте

Уже заждавшиеся губы...

И запоздалое «уйди»,

Но молодость,

Но звезды с нами...

И я прижал ее к груди,

Как потухающее пламя.